Ипатий? Его я знаю, а кто такая это травница? И уж нет ли здесь самого…

У меня вдруг замирает сердце. Лихорадочно шарю взглядом по трибунам — но знакомой могучей фигуры не вижу. Да и заметила бы сразу, слишком Васюта выделяется из толпы.

— Двоих наших сожгло, — тем временем сообщает Ипатий. Меня вроде не замечает. — Ещё двое погибли, пока обезвреживали огненные ловушки. — Он вдруг умолкает, задумавшись. — Трое, — поправляется. — Только последний — это не одних огневиков работа…

— Поясните! — запрашивает Акара. — Вмешался ещё один клан? Мы должны знать о таких фактах!

— Не знаю, кто вмешался. Но только защита у нас на огонь поставлена, а нас ударили холодом. Ловушка была с виду, как огневая, на разлом в земле, да только выскочил оттуда не Горыныч, а другой Змей, ледяной, мало что увечил — обморозил многих. После боя кого могли, опросили — никто такого раньше не видел.

— Игрок, — мрачно подаёт голос Симеон. — Стихию на ходу переделать только он может. Сговор это, ясен пень. Хотели в тылу разом все магические школы прихлопнуть, а боевых магов, значит, на поле побить. Для того и стреляли в спины, подло. Для того и драконов нагнали — сверху огнём залить…

— Да уж, — мрачно говорит Ипатий. — Ежели б не Тёмный клан…

— На то и рассчитывал, — продолжает Симеон, — что Тёмные своих берегут, оно и понятно, и не ждали ни Игрок, ни Омар, что те вмешаются. Теймур, может, и отсиделся бы в стороне, ежели бы его младший на рожон не попёр. Да-а, многих ты заломал, Ящер…

И снова их взгляды скрещиваются, как острия мечей.

— Много обожжённых, — вмешивается Доброгнева, высокая статная женщина одних с Ипатием лет, и переключает внимание на себя. — Хвала паладинам за их целительство, но даже и они не справлялись. Да ещё, убегая, огневики хотели лазарет спалить в обозе…

По залу проносится гул голосов.

— Так это ваши женщины взяли в плен одного из магов? — внезапно спрашивает Акара. — А второго…

Травница небрежно поводит плечом.

— Зашибли слегка. Они, видишь ли, баб на войне не признают кроме как в одном качестве, на нас и внимания не обратили, пошли напролом. Вот и попали под горячую руку.

…Посмотри же на меня, Ипатий, умоляю я взглядом. Почему ты здесь? Почему т ы здесь, а не Васюта? Что с ним? Если погиб… так ты не смолчал бы о такой потере. Неужто считаете меня предательницей, что в глаза не смотрите? Тяжело мне на душе, муторно.

— Претензии от лица Главы Клана Некромантов мы уже слышали, — похоже, Акара собирается закругляться с опросом. — Но, может, и у представителей Клана Огня есть что сказать?

Призывно мерцает силуэт призрака, привлекая к себе внимание. Сгоревшего мага можно услышать с большим трудом.

— Я прошу восстановить меня ненадолго, — шелестит он. — Хочу сказать от имени всех оставшихся…

Мага делает отмашку, и фигурка Тарика наливается светом и красками. Он почти таков, каким был совсем недавно.

— У меня тоже есть претензии, — голос его крепнет. — Большинство членов Клана забыло о своём долге — служении науке и стихии — и опустилось до низменных утех и развлечений. Клан скомпрометирован и, думаю, не скоро ему позволят работать и творить в полную силу. У нас было немало учёных — их либо извели, либо заставили служить гнусным замыслам Верховного и его окружения. В попытках укрепления власти и сохранения могущества применялись все способы возможной подкачки энергетики со стороны. Проводились эксперименты над людьми и животными, менялся генотип, выращивались мутанты, а в качестве жертв для испытаний Игрок нередко предоставлял кого-то из попаданцев. Свидетельствую, что тесный контакт Верховного с Игроком продолжался более восьми лет, и за это время клан всё более деградировал. Несогласных просто уничтожали. Поэтому-то нас — Тарик указывает на группу своих коллег — так мало. Мы вынуждены были маскироваться и часто, бывало, не вмешивались там, где надо было бы вмешаться. Мы выжили — но страшной ценой, и если вы сочтёте нас заслуживающими наказания наравне с теми, кто остался на площади — мы его примем.

Снова по рядам перемещается сдержанный гул. Сосед переговаривается с соседом, а если кто молчит сосредоточенно — явно вошёл в контакт с кем-то в отдалении. Акара хлопает в ладоши и над головами плывёт мелодичный звон.

— Думаю, достаточно, — говорит жрица. — Вполне достаточно. Прошу тишины.

Зал погружается в молчание. В этот момент, очевидно, начинает в полную силу действовать магия Полога, навешенного у входа, потому что до меня не доносится даже дыхания соседей. С небольшим опозданием я понимаю, что огласив просьбу о тишине, Акара словно бы сообщила: "Суд удаляется на совещание!" Только этим судьям удаляться незачем. Уверена, решение было обговорено и принято задолго до этого часа — и сейчас члены совета просто окончательно его шлифуют. Уточняют последние детали.

Но начинают они совсем не с того, с чего следовало бы ожидать.

— Кайсар-ад-дин ибн Хоттаб ибн Рахим, из клана Пустынных Воинов, мы просим тебя подойти, — провозглашает Акара. Слегка вздрогнув, Кайс бросает прощальный взгляд на свою группу и спускается. Он выглядит так же, как в тот момент, когда я его увидела впервые, всё в тех же неизменных шароварах, подпоясанных широким кушаком — и больше на нём ни нитки не надето. Но ему словно и не нужна одежда, настолько он внушительно выглядит. Всё, что ему подошло бы в настоящий момент — это какая-нибудь леопардовая или тигриная шкура, небрежно перекинутая через плечо. Я помню, как ловко, судя по результатам, он отстреливался жезлами, но до сих пор сомневаюсь: неужели он всё-таки маг? Да, магические навыки у него явно прокачены, но и силушки немеряно. Не знаю, сколько времени он обитал при хозяйском гадюшнике, но чтобы сохранить подобную мускулатуру, нужны постоянные тренировки, занятия, и…