— Можете пополнить наше общество в качестве слушателей либо располагать собой по собственному усмотрению, — не менее учтиво добавляет Николас.

Тот, что слева — должно быть, как старший, наклоняет голову.

— Благодарим за приглашение, но для нас найдётся ещё работа. Мы присоединимся к тем, что курируют площадь. Донна, желаем вам всего наилучшего.

— И выражаем восхищение вашим поведением, — неожиданно добавляет второй. — Если всё-таки захотите посетить пыточную — мы подберём вам объект для хорошей разрядки, будьте уверены. Женщине в вашем положении нехорошо сдерживать эмоции.

Оба прикладывают в приветственном жесте ладони к сердцу, одновременно разворачиваются и уходят. В сторону невидимой отсюда площади, я полагаю. Николас задумчиво смотрит им вслед.

— Что поделать, юмор у них тоже тёмный… у нас, хотел я сказать. Однако пора, Ива. И постарайся никого там не заморозить, если тебе что-то не понравится. Смелей, не бойся. Теперь мы — твоя охрана.

Я словно корнями врастаю в плитку.

— Там много народу? — спрашиваю.

— А что? Ты же сама хотела поближе к людям. Человек тридцать, не больше: Главы основных Кланов либо их представители. Ива, ну же! Хочешь, скажу волшебное слово?

И я невольно улыбаюсь в ответ. Кого я боюсь увидеть? Перед кем не решаюсь предстать? Перед теми, кто пришёл мне на выручку?

Работаем, Ива.

— Смелей, Ива! — подбадривает Николас. — Я тоже на подобном сборище впервые. Как-нибудь отобьёмся!

Туманная завеса отдёргивается, сминаясь в крупные складки — словно настоящий театральный занавес — и с шорохом восстанавливается за нашими спинами.

— Пожалуйста, сюда, — указывает направление один из дежурящих на входе Тёмных Рыцарей. А я застываю, как вкопанная, потому что первое, что вижу — в глубине зала, шагах в десяти от себя, мерцающую в сумраке, словно подсвеченную, статую богато одетого старика. К нам она повёрнута спиной, но даже на расстоянии хорошо различимы тончайшие жилки перьев на тюрбане, изумительная по тонкости исполнения меховая опушка кафтана и застывшие, словно овеянные лёгким ветерком, благородные седины… Я точно знаю, что у этого произведения искусства не хватает на правой руке двух пальцев. Как и у меня.

Когда его успели сюда переместить? И зачем? У моего наставника в не столь отдалённой пикировке с доном промелькнула мысль, что некроманты могут снимать показания даже с мёртвых, но не с окаменевших же!

Нас провожают на место в нижнем ряду. В необъятном зале — самые настоящие трибуны, установленные широкой подковой: дугой к дальней стене, рожками к входу. Трибуны невысоки — в четыре ряда и заполнены не полностью. На самом верху слева особнячком держится группа человек в пятнадцать, со скорбными лицами. С левого фланга от них — Кайс, справа — полупрозрачный Тарик, заметно поблёкший с той поры, как я его видела в последний раз. Очевидно, они курируют группу счастливчиков "чистых", но по всему видно — счастья от своего привилегированного положения те не испытывают.

Не успеваю охватить взглядом присутствующих, как братья оперативно усаживают меня и сами устраиваются по бокам. Мы сидим почти на краю рожка подковы, обзор отсюда неплохой, вот только застывший Верховный до сих пор показывает мне спину. Но я не считаю это невежливостью; в конце концов, как его поставили, так он и стоит. И всё же — зачем его сюда притащили? Будут судить заочно? Посмертно?

Мага по обыкновению хмур и суров, Николас безмятежно спокоен. Один словно сошёл с портретов ветеранов — с повязкой через глаз, коротко остриженной клоками, но не потерявшей густоты шевелюрой, в чёрном длинном плаще с серебряными частыми застёжками, местами подпалённом, местами ободранном. Другой — в легкомысленной белоснежной рубашке тонкого полотна, без единого пятнышка, растрёпанные кудри и свежая щетина придают этакий лёгкий шарм… Даже здесь он не может выйти из привычного праздного образа. Тем не менее, есть кое-что в братьях общее: глаза. Одинаково серьёзные и изучающие. Они обшаривают взглядом территорию — Мага левый от себя сектор, Николас — правый.

Не удержавшись, задираю голову, чтобы рассмотреть высокий потолок. Похоже, здесь внутри больше пространства, чем снаружи. Тот самый купол, который со двора видится аккуратным, хоть и внушительным колпаком над первым и единственным высоким этажом, здесь, внутри помещения вознесён не менее чем метров на сорок. По основанию его опоясывает кольцо высоких сводчатых окон, сама чаша изукрашена сине-белым орнаментом. Несмотря на ночь, из окон льётся свет, яркий, но значительно ослабевающий по дороге к полу, потому я не могу разглядеть толком стен, они теряются в затемнённом отдалении. Видны только два параллельных ряда мощных колонн, вдоль которых и расположены трибуны.

По телу проходит знакомая согревающая волна. Это сэр Майкл с верхнего уровня легонько касается моего плеча.

— Рад вас видеть отдохнувшей, дорогая, — говорит негромко. — Совсем недавно мы зафиксировали достаточно сильный выброс энергетики; говоря откровенно, я был обеспокоен. С вами всё в порядке?

— А-а, так это мы только что узнали, что немного беременны, — заговорщически подмигивает Николас. Я чувствую, что неудержимо краснею, и испытываю желание заехать родственничку локтём под ребро. — Женщины, знаешь ли, странные существа и на подобное известие реагируют иногда очень бурно… Но мы справились, Майки.

— Точно?

— Ты же видишь — я жив! — убедительно отвечает Ник. И я готова провалиться сквозь землю. Он что — теперь каждые полчаса будет поминать о моих "подвигах"? — Посему — можешь сделать вывод: наша девушка умеет держать себя в руках.

— Хорошо, — удовлетворённо отмечает мой Наставник. — Рад за вас, Иоанна.

— Вы закончили? — негромкий, но удивительно звучный голос Акары заставляет собеседников притихнуть. — Итак, господа и дамы, друзья и коллеги, мы продолжаем. Позвольте, наконец, представить вам новую Обережницу. Клан Обережников самый малочисленный в нашем мире, и это — одна из основных причин нашего вмешательства в дела суверенного Клана Огня. Ванесса-Иоанна, приветствуем вас.