— Что? — спрашивает Мага, заметив мою нерешительность. — Полотенца там есть, всё, что нужно, найдёшь, вымоешься и ложись. Никто тебя не побеспокоит.

— У тебя не найдётся какой-нибудь лишней рубашки? — спрашиваю, поколебавшись. — Мне переодеться не во что. Не могу же я спать голой!

— А почему нет? — искренне удивляется он. — Я же… Ах, да. Прости. Сейчас посмотрю.

Ну да. Мне вдруг становится жарко от воспоминаний. В те немногие ночи, что нам достались, он предпочитал спать голышом, несмотря на то, что я рано или поздно упаковывалась в ночную рубашку, — и даже не из-за стыдливости, а оттого, что почему-то мёрзла к утру даже в самые жаркие ночи. Мага скрывается в гардеробной, а я столбом стою у двери в ванную. Не хватало ещё, чтобы он туда заглянул, пока я моюсь… А за дверью слышится плеск воды. Не выдержав, заглядываю. Небольшая ванна уже наполовину полна и словно поджидает.

— У меня так, — сообщает Мага, неслышно возникая рядом. — Мы с этим домом долго друг друга изучали, притирались, ну и, как видишь, стали понимать. Я вот подумал… — Он вешает на бронзовый крючок рядом с полотенцем белую длинную рубашку. — Дом с человеком сходятся, а человек с человеком тем более друг друга понять должны. Мы же не просто так сблизились, Ива, что-то нас притянуло. Я рад, что ты вернулась.

Он слегка обнимает меня за плечи и, не дождавшись ответа, уходит. А я… заторможена и не могу даже ответить. Сил едва-едва хватает, чтобы влезть в горячую воду да кое-как потереться мочалкой. От влаги начинает щипать ранки на бывших пальцах, и я, спохватившись, разматываю и отбрасываю куда-то на пол вконец промокшую повязку. Вид белеющих из едва затянувшихся ранок суставчиков приводит меня в уныние. Ничего не получится, ничего, потому что я непутёвая. За что не берусь — всё наперекосяк. Первого кандидата в мужья чуть присухой не угробила, от второго, считай, отказалась, согласившись быть с первым, потом вообще его потеряла. Мало ли что я там всем наговорила, но ведь столько людей видели Васютину гибель… Детей так и не нашла, они сами нашлись, а меня занесло прямо в пасть Рахимычу. Столько народу с места сдёрнула, а им и без меня хлопот хватало… В общем, прихожу я в полный моральный упадок и, наконец, плачу.

… Через некоторое время просыпаюсь от холода. Оказывается, нарыдавшись, я заснула, а трудяга-дом, или, местный домовой, вот уж не знаю, позаботился обо мне по-своему: выщелкнул пробку из слива. Вода сошла, лежу я пустой ванне и мёрзну аж до мурашек. Приходится вылезать. Кое-как, стараясь не задеть ноющие ранки, умудряюсь вытереться и напялить на себя мужскую рубашку. Она-то и Маге, похоже, длинна, а мне как раз до колен, правда, рукава свисают, как у Пьеро. Я их засучиваю, справляюсь с частью пуговиц, другие оставляю в покое — то ли пальцы начинают путаться, то ли прорези слишком узкие, но не получается застегнуться до конца. Оставляю как есть.

По контрасту с маленькой ванной комнатой спальня кажется спортзалом, а путь до кровати — Голгофой. Уже потянув на себя одеяло, обнаруживаю в ногах аккуратно свёрнутый свитер. Зачем? Да пусть лежит, мне-то что. Закутываюсь в одеяло, и сразу же свет в комнате гаснет.

А я-то ещё задавалась вопросом, как это делается. Просто дом чувствует, что хозяин хочет спать.

"Хозяйка!" — шепчет на ухо чей-то голосок.

Где-то внизу взлаивает Нора. По привычке дёргаюсь, но тут же себя осаживаю. Разберутся сами. Если и заявились поздние гости — явно не ко мне.

***

…Первое, что вижу, проснувшись — курчавую голову на соседней подушке. Правда, на сей раз, вопреки обыкновению, Мага спит, практически одетый. Ага, это чтобы меня не шокировать своим присутствием, так, что ли?

Не знаю, сколько я спала, но явно достаточно. Может, и дом мне что-то нашёптывал успокаивающее, а может, и нужно было отоспаться, потому что, как ни старался сэр Майкл, подлечил-то он только тело, а психика у меня вчера была явно сдёрнута. Особенно если вспомнить истерику в ванной… Стыдно становится.

Отчего-то мне, жарко, как в печке. Оказывается, я, мало того, что под одеялом, но ещё и в том самом свитере, что оставил для меня наречённый. Неужели он вспомнил о моём обыкновении замерзать под утро? Кусучий свитер, зараза, из чистой шерсти. Стаскиваю его и снова ныряю в нагретую пещерку под одеялом. Пока сосед по койке спит, лучше не трепыхаться, ведь если разбужу — день наверняка начнётся с объяснений, а очень не хочется. Ещё хотя бы пять минут покоя…

Пользуясь случаем, разглядываю соседа. Мои ровесники, хоть в большинстве своём и выглядят молодцами, но шевелюры подрастеряли, если не полностью, то хотя бы частично, и даже те, у кого залысин нет, не помнят своей природной масти — уже полуседые, или, как говорят в народе, "соль с перцем". А вот Мага, хоть и пострижен как-то дико, а ни одного седого волоска не имеет, чёрен, как смоль, только чуть виски посветлели, и в уголках глаз лёгкая паутинка "гусиных лапок". Кожа у него, хоть и бледная, но удивительно чистая, свежая… Это он, должно быть, тоже выспался, как следует придавив подушку со мной рядышком. Кстати, а что он тут делает?

Нет, я не шокирована и не напугана: я же вижу, что никаких покушений на мою женскую честь и в помине не было. Некоторые дамочки на моём месте, наверное, обиделись бы за невнимание, но я не столь щепетильна. Спит так спит, одеяло на себя не перетягивает, укрылся каким-то пледом, да и лежит практически на самом краю, как только не свалится. А спит он практически бесшумно… до сих пор.

Вот с этим человеком мы когда-то были очень близки. Настолько, что, пожалуй, не будь я беременна, но просто помни его — ещё не скоро оправилась от нашего разрыва. Теперь я это понимаю. И, конечно, он был прав: не просто так мы сошлись. Слишком много в нас оказалось общего, созвучного, слишком хорошо мы стали друг друга понимать с полуслова. Почему же так нелепо всё оборвалось?

Вытянув здоровую руку, я осторожно глажу его по голове. Мне хочется узнать, такие же его волосы мягкие и шелковистые, как были раньше? Такие же. Я провожу по плечу, угадываю на ощупь под рукавом застарелый шрам, полученный, по словам Маги, в детстве… Суженый, не открывая глаз, перехватывает мою кисть, и я ойкаю.

— Прости. — Он ослабляет хватку, но руку не выпускает. — Опять ты жалеешь, а я пугаю. Ерунда какая-то… Словно всё повторяется, не находишь?

— Повторяется. Только мы другие. Вроде и встретились уже взрослыми, а мне кажется — были просто детьми, а сейчас выросли. Но ведь не вернуть ничего, Мага, зачем ты пытаешься?