— Белочки в лесу, — карандаш быстро мелькал между пальцами, а его пристальный взгляд пробирал до мурашек.

— Хоровод водили…

— А ты ждала цветы и банты? — карандаш отлетел в сторону, а он подался вперед.

— Я ждала человеческого отношения, — потупилась потому как выдержать его препарирующий взгляд я, так и не научилась.

— М-да, над твоим ожиданием мы как-то не поработали, — задумавшись потер подбородок.

— Но ничего, я придумаю как тебе в этом помочь.

— Не надо! — я подскочила со стула, едва не перевернув его.

— А что так? — лицо сохранял спокойное, но глаза смеялись. Ну да, наверное, смешно выгляжу со стороны перепуганная и практически на все согласная.

— Я сама. Не ждать. Не надеяться и не мечтать.

— Слушай, а может мне метод свой запатентовать? Смотри-ка я еще ничего не успел сделать, а ты так славно все поняла.

Кто бы знал, как он бесит. Согласна методы его работают, но нервов же на них никаких не хватит.

— Его не пропустят.

— Почему? — такое искреннее удивление каждый раз восхищает. В первое время я даже верила, что он не понимает.

— Издевательство над человеком порицается законом.

— Я к тебе со всей душой, а ты… неблагодарная.

— Тебе испортили настроение, и ты пришел ко мне оттачивать свое мастерство?

— Слушай, откуда ты такая взялась, а? — скука отразилась на его лице, значит скоро отпустит. Вот уж не знаю, что ему за радость такая играть на нервах окружающих.

— Какая?

— Вредная! Впрочем, меня все устраивает. Так говоришь тебе не рады и всячески это демонстрируют.

— Я не говорила, — вот всегда он понимает больше, чем говорят.

— Ага, ты хоровод водила. Помню.

— Да ты поэт.

— Моя душа многогранна, как бриллиант. Хочешь покажу?

— Ян, можно я работать пойду? — честно говоря устала от этого словесного пинг-понга. — У меня через пятнадцать минут первый пациент.

— Иди, конечно, боевой дух я тебе поднял. Могу теперь и своими делами заняться.

Ничего не ответила, поспешила переодеваться и работать. Этот Ян такой Ян, что иногда, слов нет для выражения всей глубины чувств.

Мне сложно с ним общаться, потому как не понятно он сейчас серьезно или шутит. Как он делает выводы из трех услышанных слов — тайна покрытая мраком. И вот эти заигрывания, по сути пустые и не нужные. Почему он так себя ведет?

Долго думать не пришлось, пациенты от долгого нахождения в центре и скуки с удовольствием присаживались на мои уши. Хоть я и не смотрела телевизор, но была в курсе всех событий в мире, шоу-бизнеса и бесконечных сериалов.

Главное было кивать головой и даже не пытаться высказать свое мнение. Почему? Многие после ловили меня в коридоре и жарко продолжали объяснять почему я не права.

Сидя в машине искренне поблагодарила Яна за заботу. Не представляю, как бы я сейчас уставшая тряслась в общественном транспорте сначала к Тиму, а потом домой. Жуть. Несмотря на свой непонятный характер он умеет заботиться и помогать. Жаль, что сразу это больше похоже на издевательство, а не помощь.

Не ждать. Не надеяться и не мечтать. Именно эти слова я повторяла, входя в дом. Ян прав, хоть и не говорит это открытым текстом. Чем больше ждешь и надеешься, тем больнее сталкиваться с реальностью.

— Привет, — я не могу не улыбнуться такому родному и любимому. Хоть он и хмурится, и смотрит так, словно в мыслях копается.

А ведь и в самом деле, чего я ожидаю, что он будет счастлив в такой ситуации? Нет, это не про Тима. Он привык быть сильным и все решать самостоятельно. Он привык помогать другим. А сейчас его жизнь поставила в другие условия. Условия не для него.

Это женщины гибкие и легко подстраиваются под ситуацию, а для мужчин это трудно. Мы же их с пеленок учим тому, что «мужчины не плачут», «мужчины сильные», «мужчина сам решает свои проблемы», «мужчина должен обеспечивать себя и свою семью» и столько всего, что голова кругом идет. Но почему же мы никогда не учим их тому, что нет ничего стыдного принять помощь другого, когда тебе тяжело?

Я настолько погрузилась в свои размышления, что вздрогнула от вопроса:

— На улице темно, как ты будешь добираться домой?

— Твой отец выделил мне машину с водителем. Так, что езжу с комфортом, — вновь улыбнулась его заботе, а рука чуть не потянулась разгладить морщинку между бровей.

В этом весь Тим, он подумает обо всех, только не о себе. Зачем же, любимый, ты крест на себе поставил? Почему за других ты готов жизнью пожертвовать, но ради себя даже верить не хочешь?

И вновь между нами стена молчания. Тим закрыл глаза. Неужели так неприятно на меня смотреть?

— Как мелкий?

— Устроил лежбище среди твоих футболок в гардеробе.