И тут пришла белка. Маленькая глазастая белка прыгнула мне под ноги, пискнула и отпрыгнула на метр. «Пошли», — говорила она. «Нашла», — говорила она. Ну не говорила, конечно, а показывала. Боже, она нашла Мышь!

Запах паленой рыбы точил из меня голодную слюну, но мы с Аргументом уже бежали. «Допечь рыбу и ждать», — отдать приказ Газенвагену я все же успел. Белка мелькала в сиреневой траве. Ее скорость была много выше моей. Мышка, ты рядом, и сейчас я тебя увижу!

Как хорошо, что я подвязал белок на твои поиски, любимая. Любимая! Хаос во мне сиял попирая все смыслы, которые еще можно было назвать здравыми. Белка поджидала нас с Аргументом и снова ускорялась вперед. Лес вокруг становился гуще.

Через час безумной гонки моя троечка силы перестала справляться с каменюкой на ноге. Я уже не бежал, а тащился сильно хромая. Почему ты не сел в свою летающую кастрюлю, идиот? Да, мозг был прав, но поздно. Вот сейчас, вон за тем поваленным стволом — нет. Ну вот полянка впереди, и на ней! Нет.

Белка пересекла полянку в три прыжка и обернулась поджидая. Хрен. Вам. Всем. Я. Иду. К тебе! На втором дыхании поляну мы прошли. И овраг за поляной прошли. И светлый лиловый бор за оврагом прошли. Большие стройные деревья, гораздо больше тех, что я до сих пор видел здесь. К одному из них я прислонился и умер.

Точнее, умерла моя способность передвигаться. Белка в отдалении прыгала — ко мне, от меня, ко мне, от меня. Зараза. Я дышал как хриплая лошадь и смотрел прямо по курсу. Прямо по курсу был просвет и слышался плеск воды.

Да, Тропатрочка Треналисочка, наверняка сидела на камушке и полоскала в речке белые ножки свои. Белые. Ножки. Свои. И глаза ее синие были печальны. Были. Печальны. Я. Смогу. Боже, подвигай мною хоть сто метров еще! Я оторвался от теплого дерева.

Мелькнула тень, белка успела пискнуть перед тем как оказаться со сломанным позвоночником в зубах большого черного волка. Волчара смотрел на меня сморщив длинный нос. Белые клыки держали мертвую белку. Мою белку! Белку, которая вела меня к любимой.

Ты умрешь умрешь умрешь — я прыгнул. Прыгнул и схватил пустоту. Волк мелькнул тенью по краю зрения и исчез. Умчался жрать белочку или волчат белочкой кормить. Скорость. Следующие очки характеристик только в скорость. О, мозги проснулись. Где же вы раньше-то были?

Я перевернулся и лежал раскинув руки, глядя в высокую бахрому между ветками и слушая близкую речку. Где-то у розовой скалки меня ждала румяная вкусная рыба. Принести. Опла, Газенваген меня не слышал. Значит есть расстояние, на котором мы перестаем контачить.

— Я с тобой.

— Да, малыш, ты со мной. И это очень хорошо.

— Куда мы бежали?

— К маме.

— У меня есть мама?

— Не родная, но очень хорошая. У нее глаза синие.

— Хорошо, что я возле костра не остался, правда?

— Очень хорошо…

С хаосом поведешься — осторожности наберешься. А Аргументище молодец. Не мог знать, но чуял наверняка. Сквозь звуки воды пробивались далекие голоса. А вот это уже крайне интересно, если не глюк. Восстановился ли ты, Рыжий? Частично. Так поднимай тушку и крадись к речке со всеми своими мозгами.

Ключевое слово — «крадись». И я крался. Тихо тихо на четырех костях одну подволакивая. Голос был один, девичий, звонкий. Девушка пела. Так, что же там за песня? Рыжий тише, Рыжий ближе. Девушка пела какую-то ересь типа «Милая водичка, я твоя синичка, лалала».

Синичка, значит. Почему я был уверен, что это не Мышь? Ведь, судя по всему, провалившая квест белка вела меня именно к этой деве. Да потому, что голос чужой, хоть и красивый. Я осторожно раздвинул листики кустика и обалдел.

От леса к речке вел пологий песчаный откосик. В речке, недалеко от берега, плескалась абсолютно черная дамочка. Грудь ее нельзя было назвать «небольшая», но что белки в этом понимают? Это была не негритянка и вообще не человек. Уши. Да, у нее были длинные острые черные уши.

На берегу, ровно напротив купальщицы, сидел большой белый кролик. Кролик преданно смотрел на хозяйку и смещался, чтобы быть ближе, когда смещалась она. Протометаморф, определил я на автомате.

Голая дева глубоко антрацитового цвета плескалась и звонко напевала глупости. Ну как эта несчастная белка могла спутать ее с Мышью? Ни глаза (у этой красные), ни рост (эта заметно выше), ни грудь, простите, мокрая, прыгает, соски пульками. Единственное, что было схоже, так это «абрис бедра». И этот абрис даже круче.

Видимо данное размышление что-то изменило в моей позе и под коленом хрустнула сухая ветка. Кролик прыгнул в воду и дева мгновенно облачилась в броньку, штаны и сапоги (все белое), сзади на поясе два больших кривых кинжала. В руках ее образовался уже натянутый лук, стрела смотрела точно мне в лоб. А лик ее стал суров.

— Выходи, если разумный. Разумных я убиваю не сразу.

Звонко звенит. Припомнился зубастый Адольфо (убию баббазиакка и шкуору сниему). Все вы тут какие-то недолюбленные. Я поднялся, отряхнулся и вышел из кустиков на бережок. Эльфийка скосила глаз на мою необутую ногу, но лишь на долю секунды.