Александр чуть отойдя от шока поднялся на колени и тоже сложил руки, наклонил голову.

— Тогда послезавтра. У вас теперь есть технологии, чтобы весь мир это смог смотреть. Используйте их.

— Да, Создатель.

— Александр, — Богородица повернулась к нему. Свет, тёплый и добрый, струится из её пустых глаз. — Не бойся. Я не причиню твоей жене вреда, как и вашему сыну, что находится во чреве рядом со мной. Тебе может быть тяжело, но такова ваша участь, от которой в итоге останется только добро.

Смирнов ничего не смог сказать, слова застряли в горле. Но Создатель и не ждал его. Золотое сияние спало. Мария захлопала глазами и стала удивлённо смотреть на стоящих на коленях мужа и сановника.

***

Семья Клейнов смогла получить билеты за час до отбытия. Надо отдать должное службе Восточного Берлинского вокзала — в очереди они простояли всего десять минут, хотя всё здание было набито людьми под завязку.

Конечно же, в кафе и на скамейках для ожидающих не осталось мест. И не только вдоль стен невозможно приткнуться: весь основной зал, величиной с футбольное поле (самый крупный вокзал Центральной Германской Территории), забит паломниками с сумками и чемоданами так, что пробраться от входа до одной из касс занимает минут пять. Все весело и воодушевлённо разговаривают о предстоящем путешествии к Богородице, но в результате стоит шум. Неуютно.

Фрида вышла на улицу перекурить. Муж собирался присоединиться, но видеть его не хочется. Она отправила мужа узнать, с какой платформы будет посадка на поезд. Тот поворчал, но пошёл, оставив чёрно-синюю дорожную сумку около жены.

Она спустилась по массивному крыльцу, цокая парой колёсиков их багажа, отошла в сторону от входа, чтобы не мешать потоку приходящих людей, и зашла в небольшую огороженную гладко стриженными кустами площадку с четырьмя скамейками, где собрались другие многочисленные курильщики. Вытянула из пачки тонкую сигарету. Это её успокаивает, снимает стресс. Когда муж достаёт своей неповоротливостью по жизни (а ведь их пара именно из-за отсутствия у него хватки не обошла Азимовых на пути в столицу), без никотина не обойтись. И даже сейчас, когда началось Явление, и они могут исполнить свою мечту, он не прекращает выводить её своими перепалками с Мигелем. Но серый сухой дым успокаивает.

Не успела докурить, как он пришёл.

— Всё узнал, — Марк неуклюже пытается улыбнуться. — Пятая платформа.

Достаёт свои сигареты.

— Я в туалет. Встретимся дальше на платформе.

— А со мной не постоишь?

— Нет, очень тянет. На пятой платформе. И вещи не забудь.

Фрида выбрасывает окурок в урну и, не оборачиваясь на вздох мужа, вливается в толпу, плавно вползающую в здание вокзала.

Через десять минут они встретились.

Платформа забита так же, как вокзал: широкая, но на наплыв орды паломников с провожающими семейными кланами не рассчитана. Традиция «отправлять» к Богородице всей семьёй появилась именно в прошлое Явление, когда известный писатель (или удачливый графоман, как кажется Фриде) Казвини в эфире какого-то венецианского телеканала наплёл, что провожающие паломника в путь и сами отправляются с ним и получаю частичку Благословения. Религия вежливо ушла от ответа на вопрос, верна ли эта глупость и вот результат: Клейны не могут даже зайти на платформу. Еще не хватает, чтобы кто-то с неё попадал под приходящие поезда.

Так они и простояли до без пяти шесть, пока по громкой связи не попросили провожающих уйти и дать место тем, кто действительно поедет в Москву. Через минуту утомительных последних объятий на дорогу, люди стали уходить.

Марк скорым шагом отправился вперёд с их сумищей, чуть ли не толкаясь, чтобы занять очередь на вход. Как будто от этого зависит место или то, как скоро они поедут. Фрида пошла следом. Очень хочется, чтобы это Явление помогло их семье обрести счастье…

Поезд подошёл. Пассажиры дисциплинированно выстроились в очереди около отметок на платформе с указанием номеров вагонов и входов в них. Супруги вошли в свой одними из первых и еще долго ждали, пока остальные пассажиры пройдут дальше, чтобы Марк наконец-то смог забросить сумку на верхнюю полку.

«Бизнес-класс» в этом поезде представляет собой чуть более широкие и мягкие сидения, обшитые синей тканью, которые едва-едва могут откинуться. Напротив их пары мест — еще одна. Такая же группа для четырёх пассажиров — с другого бока вагона, а дальше — обычные, по три в ряд.

Почти перед самым отправлением напротив них, постоянно перепроверяя номера мест в билете и на сиденьях (в том числе и на занятых Клейнами), села женщина в летах с полным мальчиком лет пятнадцати. Сама она укутана в не по-весеннему теплый плащ, с шарфом и каракулевой шапкой, напомажена немного пошло для своих пятидесяти с лишним лет, волосы яркие, каштановые, недавно покрашенные. И за фигурой следит явно лучше своего то ли сына, то ли внука, хотя морщинистое старое лицо всё равно портит эффект наряда. А вот мальчик ничем не примечателен, кроме пухлых щёк и длинных волос, собранных на затылке в пучок (что перестало быть модным, ещё когда Фрида училась в школе).

— Ой, вы не поможете? — она поочерёдно смотрит на супругов, но чаще, конечно же, на Марка, уже заранее выставляя сумку.

— Да, конечно, — он поднимается, чуть толкнув последних проходящих и закидывает сначала её чемодан с колёсиками, затем рюкзак малолетнего лодыря, который уже уставился в лэптоп с какой-то игрой.

— Спасибо, какие приятные соседи, — она скрипит приторно-тягучим голосом и улыбается во весь обработанный дорогим стоматологом рот. — Правда, Джеки? А меня зовут Амели.

— Добрый день. Меня зовут Фрида, это — мой муж Марк.

Фрида уже поняла, что всю дорогу соседка будет болтать без умолку…

***

Хорошо, что сегодня — четверг. День недели, когда Ксений и трое его коллег-теологов, которым не страшно общаться с еретиком, планово собираются в баре на пару кружек пива. Пожалуй, он может их назвать друзьями. Хотя проверять эту дружбу, делясь личными проблемами, он не рискует.

Завибрировал телефон. Старомодный монохромный экран выдал смс от Авраама.