– Моё! – прорычало подкроватье, не желая выпускать добычу. Ингрид уперлась ногой и дернула посильнее. По доскам что-то заскребло, и из-под кровати, как пойманный на удочку налим, показался пыльный извивающийся гном в тулупе.

– Что вы себе позволяете? – возмутилась Ингрид, продолжая перетягивать чулок.

– Моё! – повторил Юхра, явно не способный тягаться с человеком, пусть и девушкой, в силе, зато бравший настойчивостью и, похоже, измором. – Моё!

– Да вы хоть представляете, сколько они стоят? – попыталась достучаться до его совести Ингрид. – У меня всего две пары таких. Отпустите!

Но гном вцепился намертво. Ингрид глубоко вздохнула, успокаиваясь, намотала чулок на руку, подвесив гнома, и уверенным шагом пошла вниз – за помощью.

– Лёкинель, сделай с этим что-нибудь! – она продемонстрировала эльфу гномьи зубы, вцепившиеся в шелк.

– Юхра будет недоволен, – поджал губы Больных душ мастер.

– А если мне не вернут чулок, недовольна буду я! – возмутилась Ингрид. – Немедленно, это приказ!

Эльф пожал плечами, подошел к зарычавшему на него гному, приставил палец к его лбу и скомандовал:

– Спи.

Глаза гнома тут же закатились, ручки ослабли, и он шлепнулся на пол, сладко посапывая и дрыгая во сне ногой.

– Нехорошо, – сказал Лёкинель, глядя, как девушка нервным жестом сматывает свою собственность.

– Мягко сказано, – фыркнула Ингрид. – Натуральный сумасшедший дом.

– Я имею в виду, вы нехорошо поступили с Юхрой, – пояснил мастер.

– Я?! – вспыхнула девушка. – Он без спроса проник в мою комнату, взломав замок, и стащил мою вещь. Между прочим, дорогую!

– Юхра любит носки и чулки, – пожал плечами эльф. – Особенно ношеные. Он разозлится, когда проснется и обнаружит потерю.

– Да мне плевать на его фетиши, – всерьез разозлилась Ингрид. – Есть такое понятие – личная собственность. И она охраняется законом!

– Да, но гномы уважают законы только своей страны, – пояснил Лёкинель. – Людей же, как и прочих существ большого роста, они считают чем-то вроде очень умных и полезных… хм… животных.

– Спасибо за разъяснение, мастер, – саркастично отозвалась Ингрид. – Это была очень полезная информация.

Развернувшись, она утопала к себе на второй этаж, чтобы нормально одеться и причесаться.

Оставшись наедине с собой и зеркалом, Ингрид спохватилась. И что это на нее нашло? Кричит с утра пораньше, грозится, требует и вообще ведет себя не по закону божьему. Как некрасиво получилось. Нельзя так. Надо было мягко поговорить с Юхрой. Может быть, предложить замену: вон у нее целый ящик теплых зимних чулок, могла бы их отдать. Так нет же, устроила скандал. А еще мнит себя человеком божиим.

Ингрид вздохнула. Ей стало стыдно.

Когда она спустилась в столовую, Юхры там уже не было. Зато был накрыт стол, за которым в одиночестве завтракал мастер Лёкинель, глядя на жиденькую кашу такими глазами, будто в ней утопилась его матушка.

– А где Тео? – спросила Ингрид, оглядевшись и нигде не обнаружив целителя.

– Дома, – коротко пояснил эльф. – Перед женой извиняется, что всю ночь где-то шлялся. Это надолго.

Ингрид снова покраснела. Ну вот, еще один пострадавший по ее милости. Что ей стоило вчера растолкать его и отправить домой? Так нет же, ушла к себе, бросив коллег в гостиной, на твердых стульях и холодном полу. Оставалось только надеяться, что никто хотя бы не простудился.

– Присоединяйтесь, – Лёкинель кивнул на ее пустой стул и уже налитую кашу.

– Спасибо, – робко кивнула Ингрид, подошла к своему месту и со вздохом села. Точнее, ухнула на пол под треск ломающейся мебели.

– Вы не ушиблись? – навис над ней растерянный эльф, протягивая руку и помогая подняться.

– Немного, – поморщилась Ингрид, вставая. Потом оглянулась на свой стул. Точнее, гору щепочек – таких тонких, что не оставалось никаких сомнений в неестественной поломке мебели.

– Ну, Юхра! – Ингрид скрипнула зубами и сжала кулаки, но тут же опомнилась. Лёкинель же ее предупреждал, а она стояла на своем. И ладно бы что доброе защищала, так нет же – презренные вещички. Вот и получила по заслугам.

– Будем надеяться, что на этом он успокоится, – сочувственно сказал Лёкинель, ногой отодвигая подальше гору щепок и ставя на ее место другой стул. И прежде чем сесть на него, Ингрид в этот раз проверила предмет на прочность.

После завтрака в Оппля явился Тео. Вид у него был помятый, пристыженный. А еще он подозрительно похрамывал и временами хватался за ягодицу, как будто у него там было не опасное, но болезненное ранение. Например, звериный укус. Но спрашивать, что случилось, было некогда: Ингрид нужно было отвезти документы в канцелярию, а она совершенно не помнила, куда их вчера положила по пьяной лавочке.