— Любимый, я предпочитаю активный отдых, — сделала громкое заявление.

Адзауро перехватил мой взгляд на часы, затем очень внимательно посмотрел на меня, достал сейр, позвонил в свою администрацию и, все так же не отрывая взгляда от моих глаз, сообщил секретарю:

— Сэдоу, отмените все мои встречи на сегодня.

И выключил сейр.

Мне конец…

Мне просто конец. Одним из весьма неприятных открытий в моем монстре оказалось то, что Чи действительно умел заставить говорить. Я раньше считала, что умела тоже, я по пыткам прошла два спецкурса — криминальный, когда обучали Слепой с Полудохлым, и военный — когда Исинхай достал программу обучения десантников. Но, как оказалось, из нас двоих, виртуозно владел пытками именно Чи. И ему для этого не нужны были препараты, не требовался скополамин, и даже инструменты были не нужны, — ему хватало просто его самого.

И пытал он сладко и мучительно, с неумолимой нежностью истязая часами и получая упоительное удовольствие как от процесса, так и от того, насколько чувственной в его руках становлюсь я.

В общем, за всю нашу супружескую жизнь, я поняла, что проще рассказать все самой, чем исповедоваться стоном и хриплым шепотом, срываясь на крик от очередного опытного касания, а Чи умел довести до состояния, когда от любого прикосновения накатывала феерия удовольствия. Вот только в изнеможении опадая на смятые простыни, на пощаду рассчитывать не стоило. Адзауро был искушенным, ненасытным, порочным, умелым, каким угодно, но только не милосердным.

Об этом знала я, об этом знал он.

И то, что ночью это был только секс без изощренной пытки безжалостным удовольствием, говорило лишь об одном — Адзауро просто меня хотел, меня, а не правду.

Но теперь, когда удовлетворен был голод по мне, а следом и насущный голод остатками остывшего ужина…

— Мне показалось или ты хочешь мне что-то рассказать? — ироничный, многозначительный, влюбленный, но абсолютно неумолимый взгляд яторийского социопата и усмешка такая, ни разу ни на что не намекающая.

Твою мать!

Я села, прикрываясь даже не покрывалом — его рубашкой, ничего другого тут не было, а до спальни мы так и не добрались. Глянула на Чи — мой монстр всем своим видом выражал, что он весь одно сплошное внимание.

— Сволочь! — высказала я.

— Интересное начало исповеди, нестандартное я бы даже сказал. Но ты продолжай, я слушаю, — съязвил он, вернувшись к поеданию давно остывшего ужина.

Гад монструозный.

— Что ты знаешь об ИсКинах? — спросила я.

Чи, перестав есть, вопросительно изогнул бровь.

— Пять лет назад, — начала я, — когда я рассказала Сейли, что меня отравили возбуждающим средством, способным повлиять на S-класс, она высказала мысль, что информацию о характеристиках и возможностях S-класса слили. То есть понимаешь, слухи, разговоры и домыслы — это одно, но то, что в меня влил император Изаму, было рассчитано конкретно на возможности S-класса. Уже после нашей свадьбы, когда мне стало получше, я начала копаться в информационной базе императорского сейра, который ты так любезно для меня взломал.

— Всегда, пожалуйста, — издевательски вставил Чи.

— Чудовище! — Я не про взлом, я так, вообще про всю эту ночь. — Так вот, далеко не сразу, но я нашла у него информацию по S-классу. Всю информацию. Со всеми параметрами, точными характеристиками, навыками, делением по категориям, и даже спецификацию. У него был правительственный файл. Один из первых, на тот момент значительно устаревший, но был.

Чи молча влил мне в рот ложку супа, потом еще одну и только после этого милостиво позволил продолжить.

Продолжать, правда, не было желания.

Существовали события, о которых я не хотела рассказывать, то, о чем я никогда никому не рассказывала, даже шеф знал не все. А Чи… впрочем, вероятно стоило объяснить ему, почему у меня, светловолосой и синеглазой, темноволосые и темноглазые дети. Конечно, можно было бы списать на то, что они пошли в Чи, в принципе они и пошли, оба были его уменьшенными копиями, но…

— Я слушаю, — тихо напомнил Адзауро.

С сомнением посмотрела на него. Мы женаты пять лет, я люблю его больше жизни и с каждым днем, кажется, люблю все сильнее и сильнее… Вот только Чи мне рассказал свою историю еще тогда, в лесу, когда мы шли по устью ручья, а я…я полностью рассказать свою не решалась до сих пор.

— Очень внимательно слушаю, — заверил без тени улыбки Чи.

Мой судорожный вздох и:

— Папа был родом с Антеры, — начала я, — маленькая аграрная планета, в климате которой большая часть населения приобрела характерные черты внешности — низкий рост, смуглую пористую кожу, темные волосы, коренастость. Отец переехал с Антеры на Гаэру, где встретил мою маму, и они поженились. Мама была выше папы на полголовы, ее предки являлись выходцами с Навьентра, и мама полностью соответствовала их расе — она была высокой, светловолосой, с синими глазами. Мои младшие брат и сестра тоже. А я пошла в отца… Мы жили в элитном районе столицы Гаэры — Гатантене. Родители поселились там, потому что бабушка с дедушкой были рядом и могли присматривать за нами, пока папа и мама изо всех сил старались нас обеспечить, и почти круглосуточно находились в лавке. У папы был свой овощной магазин. Маленький, но свой. И для семьи, для нашей семьи, жизнь в Гатантене была удобной, радостной и счастливой… для всех кроме меня. Тяжело ходить в школу, особенно старшую школу, и понимать, что ты самая уродливая среди трех тысяч подростков. Не просто понимать — едва ли не каждый одноклассник считал своим долгом сообщить мне это.