Шрифт:
"Этот человек давно для меня уже умер" — подумала Надя, пытаясь унять дрожь.
***
Апрель 1910 год.
Надежда никогда не забудет ужасный кашель больной матери в старой халупе. Прошло пять месяцев с тех пор, как Надя вместе с родителями и старшим братом Павлом вынуждена была переехать в село в Крушинск недалеко от города Кутузово. Виной тому было очень плохое материальное положение, в которое семья Расцветовых попало из-за скандального ухода главы семьи из Гильдии механиков. Бывало даже такое, что Расцветовы целую неделю могли питаться только хлебом и водой. Когда же восемнадцатилетний Павел понял, насколько сильно бедствует семья, он ночью, никому ничего не сказав, сбежал из дома, оставив записку: "Кто-то должен зарабатывать в этой семье." Так Надежда стала опорой для своей матери, которая вскоре после побега старшего сына тяжело заболела. Надежда видела, как с каждым днём, красивая блондинка превращалась подобие тряпичной куклы с потухшим взглядом.
Утром, как обычно, Надя приготовила для всей семьи суп, намешав туда мало-мальски съедобные вещи.
— Умница моя. — слабым голосом похвалила Анастасия свою дочь, — Это выглядит съедобно.
— Спасибо. — Надя взглянула на окно, выходившее на мастерскую Михаила Расцветова, в которой он мог сидеть целыми сутками.
— Ты смотрела почту?
— Да. — Надя немного поколебалась, прежде чем продолжить, — Ничего. Прошло пять месяцев, а от Павла ни одного письма.
— Может он нашёл такую работу, откуда письма с трудом… — женщина снова начала кашлять, — Письма… Кх-кх… Ой, письма с трудом… Кх-кх.
— Мама, пожалуйста, успокойся. — девушка взяла мать за руку, — Да, скорее всего письма просто не доходят.
— Пусть его Бог хранит! — Анастасия слабо улыбнулась и посмотрела в окно, — Отнеси суп отцу, милая.
Взяв тарелку с супом, Надежда пришла в мастерскую, где отец работал, как он сам называл, над главным проектом в своей жизни. Иногда он мог забыть про еду и про сон, о чём говорили его тощая фигура и тёмные круги под глазами. И этот день не стал исключением. Михаил был так увлечён конструированием чертежа, что даже не заметил приход дочери.
— Пап? — окликнула Надя.
— Что? — Михаил даже не взглянул на дочь, — Чёрт! Не хватает…
— Пап, я суп принесла.
— Хорошо, оставь на столике. — протараторил отец, — Так и знал! Придётся ещё пару деталей делать!
Оставив суп на столике, Надя покинула мастерскую. И так было каждый день. И с каждым разом в сердце девушки копилась обида.
***
Уняв дрожь, Надежда направилась в комнату, которая принадлежала ей и Пелагеи, чтобы переодеться. Прежде чем готовится к вечернему походу в казино, девушка должна была посетить ещё одно место.
Пелагея I
Пообщавшись с Надеждой, Наталья Алексеевна позвала к себе Пелагею. Девушка просто сияла от счастья, и для этого была причина.
— Милая, как же тебя тянет к экстравагантному стилю, — сказала Наталья, смотря на шаровары, что были на воспитаннице, — Но, надо сказать, они тебе идут.
— Благодарю, мадам!
— Как же жалко с тобой расставаться. Ты же для меня как дочь. — встав с места, Наталья положила руки на плечи девушки, — Ты девочкам так и не сказала?
— Нет, — Пелагея смущённо опустила голову, — Простите, но у меня духу не хватит им сказать. Я боюсь, они меня неправильно поймут.
— Понимаю. Я позже им всё расскажу. — Наталья взяла со стола конверт и отдала воспитаннице, — Этого должно хватить на первое время. Я надеюсь, ты будешь счастлива!
Пелагея обняла мадам Геворкян. Девушка знала, что она будет скучать по своей благодетельнице, которая многому её научила.
Покинув кабинет, Пелагея услышала топот ног за спиной. Оглянувшись девушка увидела Марианну с распущенными волосами.
— Помочь с причёской? — спросила рыжая грация, сестра в ответ кивнула, — Хорошо, пойдём к тебе.
За три года волосы Марианны уже стали настолько длинные, что она уже не могла их причесать без посторонней помощи. Пелагея получала удовольствие от причёсывания сестры.
— Какая ты красивая, Ма! — с улыбкой говорила рыжая грация, — Мне бы такие волосы.
Марианна набрала на своём браслете: "Отращивать такую длинную не сложно. А вот цвет, как у тебя, только Бог мог дать."
— Правда? А вот моя матушка с тобой бы не согласилась. — сказала Пелагея, взглянув на своё отражение в зеркале.
***
Октябрь 1910 год.
— Почему ты рыжая? — этот вопрос мать Пелагеи задавала сквозь зубы каждый раз, когда причёсывала дочь.
У четы Клёновых было восемь детей, и Пелагея, шестая по счёту, была единственной рыжей. Мать девушки считала это игрой Дьявола.
— Матушка, мне больно! — произносила Пелагея каждый раз, когда мать в нервозном состояние невольно тянула дочь за волосы.
В избушке, где жили все женщины семьи, за поведением матери с испуганными лицами наблюдали, сидя на печи, старшая сестра пятнадцатилетняя Настасья и младшая десятилетняя Алёна. После того как глава семьи на всю Белянскую слободу запятнал себя позором прелюбодеяния, мать порой вымещала своё негодование и гнев на своих дочерях, не имея возможности устроить скандал мужу. Но даже Настасье и Алёне не доставалось так, как Пелагеи.