"Отвратительное животное", - подумал Виктор.

Царственный Старейшина с удовлетворением наблюдал, как его солдаты ведут животное прочь от пронизывающих, лазурных глаз его худого, чисто выбритого лица. Песочные белокурые локоны расходились от очень высоких бровей. Орлиный нос выдавался на его аристократическом лице. Черная бархатная мантия облекала его узкий скелет. Он выглядел примерно на пятьдесят по смертным стандартам, хотя, как и у большинства обитателей замка, его возраст измерялся веками.

Не впервые он обдумывал, стоит ли рисковать, беря этих монстров живыми. Его алхимики и советники настаивали, что они нуждаются в живых экземплярах, на которых можно экспериментировать, в надежде найти новые средства борьбы с дикими врагами, но иногда Виктор сомневался, так уж необходимы были их усилия. В прошлом огонь и серебро всегда служили Вестникам Смерти. Что же ещё было нужно, чтобы избавить мир от этого презренного зверья?

– Сюда, сир.

Тюремщик показал направо, напоминая Старейшине его сегодняшнее дело. Странная история достигла его ушей, в которую, откровенно говоря, не верилось, но которая, казалось, требовала его личного внимания. Сейчас, пока Маркус и Амелия лежали под землей в спячке, наслаждаясь двухсотлетним непрерывным сном, Виктор был единственным Старейшиной в клане. По существу, это была его святая обязанность - исследовать все, что может повлиять на их вечную войну с оборотнями — даже если, как в этом случае, он подозревал, что тратит свое время впустую.

"Наверняка здесь какая-то ошибка, - подумал он.
– Такая вещь невозможна."

– Веди, - приказал он тюремщику.

Прихрамывающий тюремщик, нездоровый цвет лица которого был бледнее, чем у обычного вампира, вел Виктора вниз по слабо освещенному коридору.

Он поднял вверх потрескивающий факел, который слабо рассеивал мрачные тени темницы, в то же время, другой рукой обхватив арбалет.

Массивные железные прутья, усиленные серебром, ограждали мрачные клетки, располагающиеся по обе стороны прохода. Цепи загремели, и сидящие в клетках оборотни встрепенулись за крепкими решетками. Низкое рычание и разгневанные рыки вылетали из клеток. Грязная солома служила подстилкой на холодных каменных полах. Загадочные руны были начертаны на зеленовато-серой каменной кладке. Зловонная атмосфера отдавала запахами пота, мочи, потрохов и разложившейся волчьей крови. С потолка свисала паутина. Крысы и ящерицы разбегались при их приближении.

Нос Виктора сморщился в отвращении. Он редко входил в эти омерзительные глубины.

– Лучше, чтобы это не было пустым слухом, - предупредил он неуклюжего тюремщика.
– Я могу и лучше распорядиться временем, чем идти через эту выгребную яму в поисках пьяной галлюцинации.

– Нет, милорд!
– испуганно уверил его тюремщик. Его голос дрожал при мысли о гневе мстительного Старейшины. Он нервно облизал губы.
– Это правда, клянусь своей жизнью!

"Увидим", - мрачно подумал Виктор.

Они дошли до входа похожей на пещеру клетки в конце коридора. Закрытые ворота преградили им путь.

– Здесь, милорд!
– объявил тюремщик.
– Вы сами можете услышать!

Он толкнул решетку ложем арбалета, произведя резкий металлический звон. Раздраженные рыки встретили шум, но было и что-то еще.

К изумлению Виктора, несомненно, из клетки перед ним раздавался крик новорожденного младенца. Он обменялся пораженным взглядом с тюремщиком, который подтвердительно кивнул. После столетий бессмертия немного вещей удивляло Старейшину, но необъяснимый плач лишил его дара речи.

"Нет, - неверяще думал он.
– Этого не может быть..."

Отпихнув тюремщика в сторону, он шагнул вперед и всмотрелся через крепкую решетку клетки. Простирающаяся тьма была кромешной даже для его вампирского зрения, он прищуривался во мрак, и ему показалось, что он видит маленький розовый силуэт, сжимающий грудь женщины-оборотня.

Пронзительный плач младенца продолжал отдаваться эхом в подземелье темницы. Крики взволновали других оборотней, которые рявкали и непрерывно выли, поднимая адский шум и испытывая терпение Старейшины.

– Открой клетку, - потребовал Виктор.

Тюремщик колебался. Казалось, он боится звериных заключенных больше, чем думал Виктор.

– Милорд?

– Открой, я сказал!

Он вырвал арбалет из дрожащих рук тюремщика, едва сопротивляясь сильному желанию дать дураку оплеуху. Оружие удобно легло в его руки, напоминая Виктору о многих славных сражениях.

– И побыстрее!

– Да, милорд!

Вложив свой факел в ближайший подсвечник, тюремщик поспешил выполнить команду Старейшины. Он хрюкнул от напряжения, отодвинув потускневший посеребренный засов. Ржавые петли, которые звучали так, как если бы их не использовали месяц, громко заскрипели, когда закрытые ворота распахнулись. Цепи загремели внутри клетки, когда волчица, пошатываясь, поднялась с пола. Предостерегающий рык вырвался из ее горла. Шерсть на загривке поднялась. Блестящие черные губы отодвинулись, обнажая клыки.

Она склонилась над кричащим во всю глотку младенцем... как мать, защищающая свое потомство?

Виктор не мог придумать никакого другого варианта для объяснения присутствия ребенка в клетке. И все же, это бросило вызов всем его убеждениям: оборотни, безусловно, размножались, но они рожали лишь примитивных животных, таких, как они сами. Нет волчицы, которая когда- либо производила на свет человеческого ребенка.

До сих пор.

Подняв арбалет, он осторожно ступил в клетку.

– Осторожнее, милорд!
– предупредил тюремщик, оставаясь снаружи в безопасном коридоре.