Выждав нужный момент, Целитель направил все силы на меч и оттолкнул сталь охранника, одновременно отскакивая в сторону. Тот, потеряв равновесие, завалился вперед.

Анджей, развернувшись всем корпусом, ударил противника рукоятью в затылок. Мужчина слегка пошатнулся, но сознания не потерял. Лишь стал двигаться, словно в тумане.

Целитель не мог убить противника, ведь иначе бы потерял весь остаток Исцеляющей Энергии. И это в лучшем случае. В худшем — распрощался бы с жизнью.

Охранник развернулся к лекарю, вставая спиной к темноте. Он собирался сделать выпад, но из мрака выпрыгнула светловолосая хрупкая девушка. Она запрыгнула на исполинские плечи мужчины и, приставив разделочный нож к горлу, сделала резкое быстрое движение.

Тут же, из разреза хлынула кровь. Охранник захрипел и рухнул на пол. Нэл, успев спрыгнуть, стояла и с ужасом смотрела на свои руки. По ним текла еще теплая, липкая кровь.

— Я же велел тебе стоять в стороне, — лекарь вытер оружие о край рубахи убитого.

— Мне показалось, что тебе нужна помощь, — еле слышно произнесла девушка. Она не поднимала глаз и находилась словно где-то не здесь.

— Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Целитель. Он подошел к ней и положил руку на плечо, заглядывая в лицо.

— Не знаю, — Нэл подняла глаза, — и что теперь? — в них читался ужас и растерянность.

— Ты все правильно сделала, — уверенно произнес Анджей, — он бы нас не пожалел.

Целитель уже видел подобное. Когда человек первый раз лишает кого-то жизни. С этим тяжело справиться или смириться. Ощущаешь себя порочным, грязным, зверем… убийцей.

Словно что-то ломается внутри. Понимаешь, что переступил невидимую черту, после которой нет пути назад. И ужасаешься хрупкости человеческой жизни. Как легко ее можно забрать.

Анджей хотел хоть как-то сгладить душевные метания Нэл.

— Послушай меня, — он встал перед ней, обхватив плечи девушки, — все хорошо. Тебе еще не раз и не два придется защищать свою жизнь. И если ты не справишься, то умрешь. Ты сильная.

— Ты думаешь? — Нэл била мелкая дрожь, от чего она слегка заикалась.

— Уверен. Ты спасла наши жизни. Никто бы не справился лучше тебя.

Целитель конечно весьма приукрашивал действительность, но девушке сейчас это было нужно. Иначе она сломается и останется навсегда в коридорах этих пыточных. Пусть не физически, но эмоционально — точно. Будет винить себя и прокручивать сцену убийства снова и снова.

— Ты молодец, — Анджея взял ее за руку, не обращая внимания на то, что она перепачкана в крови. За свою жизнь он трогал вещи и похуже, — а теперь, нам пора идти. Ты готова?

Нэл робко кивнула.

Целитель повернул рычаг и решетка начала плавно подниматься вверх. Ни скрипа, ни лязга. За этим механизмом исправно следили.

Очутившись в очередном коридоре, они наткнулись на лестницу, ведущую вверх. Не долго думая, направились туда, когда услышали голоса. Кто-то уже спускался вниз.

Сбежав обратно, бывшие пленники спрятались под лестницей. Голоса приближались. Один из них принадлежал старшему дознавателю, а вот второй казался смутно знакомым.

Лекарь жадно прислушался к разговору.

— Говоришь, он готов? — спросил неизвестный.

— Да, господин, — высокомерно утверждал барон Эйрен, — я уверен, расскажет все, что знает.

— Посмотрим, посмотрим. Только не убивайте. И девчонку тоже. Они мне еще нужны.

— Как скажете, Архидоктрин Северен.

Архидоктрин Северен. Анджея словно громом ударило. Этот член Совета являлся директором школы при Цитадели Мариуса. Великая богиня Матерь, как все запутано. И крутится все вокруг камней Мира. Сколько же разных людей ищет их. И что-то подсказывало лекарю, что они не остановятся ни перед чем.

Только возникает вопрос. Зачем Совету кристаллы? Хотят власти? Могущества?

Целитель вспомнил тот разговор, услышанный им накануне церемонии посвящения в лекари. Тогда он поспорил со своим другом Ренделом и полез на крышу. Когда он почти добрался до цели, до него долетели обрывки разговора. Архидоктрин беседовал с некой Доромеей. Как стало понятно из их речи — та обладала даром Дорена — богом загробного мира.

Архидоктрин жаждал главенствующего положении Совета в государстве. Оставив короля лишь для вида. Видимо — причина все-таки власть.

— Ну и паршивое же место здесь у вас, — голос Северена звучал все ближе.

— Помещения для допроса не могут выглядеть как залы для светских приемов, господин.

— Помещения для допроса? — сарказм в голосе так и зашкаливал, — называйте вещи своими именами, мой дорогой друг.

— Это то, обо что вы — птицы высокого полета, предпочитаете не марать руки, — в голосе барона Эйрена звучала сталь. В его интонации читалось презрение к собеседнику и ко всему Совету в общем. Однако, он не мог себе позволить ослушаться или прямо высказать свое отношение. Положение и звание не позволяли.