Услышав такую кощунственную фразу, молчаливая толпа промышленников, окружающая нас, рассосалась почти вся. Осталась парочка молодых пузанов-предпринимателей, явно интересующихся дамой. Причём, их больше интересовал не её интеллект, а разрез на платье.

— А почему бы не поставить памятник губернатору? — спросил я, переходя к любимой манере отвечать вопросом на вопрос. — Разве он не достоин памятника?

— Памятника он, конечно, достоин, — задумчиво произнесла Маринелла. — Только я уже говорила, что время наше — бешеное, динамичное. Мы живём в сотни раз быстрее чем предки сто лет назад. Поэтому через десять лет нынешнего губернатора просто забудут. Получается, зря поставили памятник.

— Великие дела не забываются веками, — возразил я, придвигаясь поближе к Маринелле.

— Те дела, за которые раньше ставили памятники, теперь считаются не подвигами, а рутинной работой, — парировала дама.

— А, может, всё гораздо проще? Просто в нашем времени нет места героям? — спросил я с нажимом, сильно напугав двух юных пузанов, которые уже давно ощутили себя лишними, но никак не могли ретироваться.

Мне очень понравилось говорить с этой дамой. За последнее время я общался только с туповатыми коллегами по "Опциону". Соответственно, и разговоры вёл соответствующие: машины, телефоны, сплетни. А тут вдруг я нарвался на умную женщину, способную поговорить на серьёзные темы, поспорить. Что тут и говорить, умного человека сразу видно.

Я давно пытался разработать таблицу для определения ума человека по внешнему виду. Например, любой знает, что дурака легко определить по лицу, а вот по каким именно параметрам — мутности взгляда, низкому лбу, короткому носу — не знает никто. Маринелла по моим критериям не должна быть умной. Броская внешность, вызывающий наряд и макияж — всё это должно говорить о невысоком интеллекте. Увы, из любого правила всегда есть исключения — такова суть диалектики.

— Может, это и к лучшему, что нет героев, — задумчиво произнесла Маринелла. — Когда нет героев, это говорит о стабильности, спокойствии в стране, высоком уровне жизни.

— Причём тут стабильность? — удивился я.

— При том, что в стабильное время не происходит никаких потрясений — войн, неурожаев, природных катаклизмов. А, следовательно, нет и причин для борьбы с этими бедами, то есть подвигов. Где вы собрались совершать подвиги, молодой человек? У себя в офисе? На презентации? На банкете?

— Общество у нас состоит не только из офисных работников, — возразил я.

Сам себе удивляясь, я заметил, что впервые за долгое время заговорил серьёзно. Без иронии, без ёрничанья, без стёба. Что значит встретить вменяемого человека. Такие откровенные беседы я позволял себе только в дружеской среде, общаясь с лоферами-единомышленниками. Мы часто спорили о политике, о философии, об окружающем мире. Здесь же, на этом форуме, я находился во враждебной среде, и нужно было контролировать свой поток сознания. Шампанское поверх коньяка, видать, сыграло свою роль. Поняв, что дал промашку, я похолодел и решил, что пора перейти к обычной манере разговора.

— Хотя, безусловно, офисные работники являются передовой частью общества, — добавил я. — Средний класс — опора государства.

Маринелла недовольно скривилась:

— Слушай, перестань, а! Говорил нормально, говорил, и вдруг испугался. Кого? Этих что ли?

Она указала бокалом на двух молодых толстяков, продолжавших молча стоять возле нас. Пузаны поняли намёк и деликатно удалились.

— Вот так-то лучше, — усмехнулась Маринелла. — Ты что там говорил о подвиге и героях?

Теперь я заметил, что она внимательно читает мой бейджик.

— "Ведущий креаторщик". Да, действительно, на такой работе трудновато с подвигами, — улыбнулась дама.

— Должность как должность, — пожал я плечами. — Уж лучше креаторщиком быть, чем менеджером по продажам бегать, как савраска.

— Однако я же вижу, что ты тоскуешь. О подвигах мечтаешь. Тебе тесен офис.

— А ты что, можешь мне предложить другую работу? — огрызнулся я, тоже перейдя на "ты". — Без тоски и на просторе?

— Да нет, не могу. Я, наоборот, хочу тебе доказать, что твоя работа нужна людям, и не надо мечтать о героизме и славе.

Тут к нам неожиданно подошёл Алексеев. Он с уважением покосился на бейджик Маринеллы и произнёс с подъёмом:

— Общаетесь?

— Хотите присоединиться? — ядовито спросила Маринелла слегка опешившего директора. — Поговорить о синкретизме?

— Нет, нет, — испугался Алексеев и поспешно ретировался.

Мы с Маринеллой отправились к столику с коньяком. К великому счастью, вокруг него никого не было, и можно было спокойно побеседовать. Мы выпили с ней по стопке, потом ещё по одной. Мне давно уже хотелось сходить покурить, но я боялся упустить такую шикарную собеседницу.

— Ты говоришь, работа. Кому она нужна, такая работа! — сказал я вполголоса, когда коньяк, смешанный с шампанским и предыдущим коньяком зашумел в голове.

— Людям нужна, — душевно прошептала Маринелла. — Креаторщики — очень нужная современная профессия.

Язык у неё слегка заплетался.

— Ты думаешь, людям нужны эти побрякушки? Эти свистелки и прибамбасы? — понесло меня на коньячных волнах. — Где нормальные изобретения? Куда ни глянь, всюду одни опции! Одни мигалки и шумелки!