Я выразительно посмотрела на него, он зло поджал губы, но спорить не стал, а развернулся ко мне спиной и ушел.

Наш корпоратив продолжался в том же ключе. Правда, Сергей после инцидента с Романовым подошел и уже не отходил от меня. Но настроение было подпорчено, причем я сама не понимала, почему так муторно на душе. Даже рука Сергея на моей талии не успокаивала, перед глазами стояли поджатые губы и широкая спина Романова в белой рубашке.

Около 10 часов ночи я засобиралась домой. Да, знаю, время детское, говорила я, но мне уже пора. Ведь не объяснишь, что дома больная мама с давлением, которая не спит и ждет свою блудную дочь. Но у Сергея еще были здесь какие-то дела, и пришлось задержаться.

В половине одиннадцатого я начала психовать, тем более, Сергей обещал подвезти и Маргариту Сергеевну, которой было со мной по пути и которая, как и я, ждала, когда же он освободится. В конце концов Маргарита не выдержала первой и напрямую сказала, что нам пора домой, на что Сергей просто извинился и предложил вызвать машину.

Две злые замерзшие женщины топтались у входа в клуб и безуспешно пытались дозвониться в такси: все до одного операторы просили подождать минут 30–40. Маргарита рвала и метала: мало того, что мы не могли быстро уехать, так еще и ее муж, до которого внезапно дошло, что негоже взрослой замужней женщине шляться ночами по клубам, воспылал ревностью и достал уже своими звонками. На мое робкое: «Может, он за нами приедет», — Маргарита разразилась такой тирадой, что я поняла: если ее муженек сюда явится, не поздоровится ни Сергею, ни мне, ни даже директору клуба.

Лихорадочно перебирая в телефоне номера, натыкаюсь взглядом на стоящего неподалеку Романова.

Алексей

Вечер обещает быть горячим. «Мотыльку» сегодня два года. Пышных торжеств не планируется, но в клубе новая шоу-программа, так что надо поприсутствовать. Столик выбрали, как всегда, на втором этаже, чтобы контролировать весь зал. Компания нормальная: Милка, Пашка, Светка и Ирокез со своей девчонкой. Милка уже минут двадцать сидит и соблазняет меня своим нижним бельем. Закинула ногу на ногу, так что кружевные трусики призывно выглядывают. Еще и вперед наклонилась, стряхивая пепел, чтоб я декольте рассмотрел. Будто в этом платье вообще можно что-то скрыть. Сижу, улыбаюсь, будто ничего не замечаю. Интересно, если дальше так пойдет, что она предпримет?

Ирокез отрывается, наконец, от своей подруги и спрашивает:

— Лех, а что там с «Атакой»? Надоели твои «Мотыльки», обещал ведь абонемент в спортклуб.

«Атака» — мой спортклуб, который уже полгода как закрыт. Хотел из него сделать что-то особенное, а теперь понимаю, что не хватает ни времени, ни желания. Уже подумываю продать его, чтоб не возиться.

— У Алекса, наверное, совсем нет времени, — отвечает за меня Милка, называя ненавистной пидорской кличкой. Думает, мне так нравится. — Может, тебе его вообще продать?

«А вот теперь точно не продам!» — думаю про себя, но отвечаю неопределенно:

— Может быть…

Милка многозначительно улыбается. Ей хочется создать впечатление, будто между нами что-то есть, и ей известно о моих планах.

Когда она уходит «попудрить носик», я вздыхаю полной грудью. Привычней себя все-таки чувствовать охотником, чем дичью.

Пашка, который не курит и терпеть не может запаха табака, разгоняет клубы дыма над столиком, потом пододвигается и возмущенно бормочет:

— Ты чего тормозишь! Такая девочка! Все на месте!

Пашка Милку толком не знает. Не буду рассказывать, что не возбуждаюсь в последнее время от девушки, если она дымит, как паровоз, и готова заняться сексом хоть в туалете. А Милка готова.

— Да я не в теме, Паш, — отвечаю удивленно. — Мне показалось: ей ты понравился, дерзай!

Он выпучивает глаза, поправляет ворот старомодной клетчатой рубашки, приглаживает свою светлую шевелюру. Наивный! Ей нравится только тугой кошелек. Но сегодня она одна, так что у Пашки есть шанс.

Милка возвращается и садится опять напротив, стреляя глазами. Пашка больше не тормозит, идет в атаку. Она сначала недовольно отшивает его, но потом ловит на себе мой заинтересованный взгляд, и начинаются брачные игры богомолов. Сама разворачивается к нему своей шикарной грудью, при этом еще выше задирая ногу и демонстрируя мне обнаженное бедро. Эх, может я зря? Да ладно, Пашке нужнее. Отворачиваюсь, смотрю в зал. Там пока все нормально: подвыпившая компания у окна собирается уходить, два корпоратива, на танцполе весело. Может, спуститься в бар, дать Пашке возможность проявить себя?

— Пойду посмотрю, как новенький работает, — говорю и спускаюсь вниз. У барной стойки обвожу взглядом клуб.

Компания, заказавшая корпоратив, похоже, ошиблась адресом. Нафига переться в модный клуб, чтоб сидеть за столом и вести беседы, пытаясь перекричать музыку? Их надо было на второй этаж сажать, основной контингент здесь — «кому за…». Вдруг натыкаюсь взглядом на знакомое лицо. Вот черт! Черт! Черт! Моя бессонная ночь десятилетней давности! Где ты, Милка, срочно твоя помощь нужна! Это ж надо, аж вспотел. Опять почувствовал себя тупым подростком. Специально вычеркнул ее из памяти после школы, не искал, не спрашивал. Мамочкина дочка, отличница, Лиза Савельева.