Когда я возвращался, чернота меня пропустила в полной амуниции. Окровавленная одежда, пламенеющий палаш, споровый мешок в руке, так я и топал несколько суток. Слабо помню это время. Большую часть моей головы по-прежнему занимал засыпающий демон. Прошёл прямо через черноту и вручил добычу перепугавшимся товарищам. Мужики споровый мешок выпотрошили, все присвистнули, кто-то припукнул, наверное, много чего там нашли, а я, честно говоря, не интересовался. Одна жемчужина есть — я-то Насте Лёне обещал, остальным пусть хозяйственники занимаются. Несколько дней приходил в себя. Мой воображаемый друг по мозгам потоптался от души. Как только стал соображать, то меня тут же потащили на тайный военный совет, который и провели прямо в моей комнате.

— А почему демон? Да никакой он не демон. Это у вас, у тупого поколения двоечников, других слов нету. Мир божий, он многообразен, а если есть когти, клыки да крылья, то сразу демон. Насмотритесь своих игрушек, эльфы, гномы и прочая погань, а на самом деле всё не так, — бушевал Батюшка Айболит.

— А кто это? — спросил я, сидя на кровати с чашкой чая.

— Это надо будет ещё разобраться, он же тебе не представился: «Здравствуй, я демон». Во-о-от! А ты Архангелов видел, с пламенеющими мечами? А ты других, кто у божьего престола стоит, видел? Хоть кого-то помнишь? Ты своими игрушечками всё меряешь. Верить — это не значит не думать. Верить — это когда думаешь, сколько хочешь, но всё равно веришь. Такую тварь придушил. Божье создание. Создатель создал, и такого беса прибил.

Батюшка Айболит действительно волновался и, понижая голос, продолжил:

— Ты сильно не болтай, слишком много соблазнов, ну-ка скреббера голыми руками удушить, это, бесспорно, создание-то божье, это точно. Создатель великий создал их охранять от бесов мир. Ты думаешь, Архангелы добры и милы? Мне как-то рассказывали, что клинки в древних иконах не так рисовали. Пламя не полностью по клинку пускали, а только по лезвию. Это после стали пламя во всё лезвие пускать.

— Батюшка Айболит, а ведь иконы один в один принято рисовать.

— Принято, так и есть, один в один. Но рука человека, она по-своему живёт, кроме того, человек может нарисовать то, что он видит и понимает, а если ты видишь, то этого мало. Вот, например, человеку несведущему телефон нарисовать. Всё, что сверху, то нарисует. А как нарисовать, что картинки пальцами двигать можно? А в этом и есть смысл ваших новомодных штуковин.

— И ваших, Святой отец, — добавил я.

— И моих, — согласился наш глава церкви и продолжил, — видно, после художники уже додумали, потому что не понимали, не видели, что правда, а что нет, а первые, по-видимому, что-то видели, поэтому так и рисовали. Давай сначала сами разберёмся, а потом народ известим, кого надо. Не всех. Ох, и наведёшь ты на наш кластер беду. Это же надо, у скребберов голыми руками споровые мешки отрывать. Не те люди вокруг, чтобы такую тайну им доверять. Знал бы, что столкнусь, я бы эти книги про иконы древние наизусть бы выучил, но кто знал.

Наш церковный вождь продолжал:

— Он, те же нео, им надо, а им это точно надо. Придут и возьмут. И кто у нас им помешает, этим их шагающим танкам? Ох и тяжело это знание, хоть сейчас возьми и придуши, чтобы никому не болтал. Представляешь, если они за тобой на своих бронированных чудищах притопают? И кто им тут помешает? Не только они. Да хоть наши смежники. Ты думаешь, у них все порядочные, до наживы охотников нет?

Король Артур мрачно смотрел на нас и внимательно слушал Батюшку Айболита, который продолжил свой долгий монолог:

— Это хорошо, что ты пришёл такой невменяемый и говорил: «Демон скреббера придушил, а я вот споровый мешок притащил». Пока никто два плюс два не связал, ты забудешь всё, что было, мол, не помню. Чувствует моя душа, вернёмся мы к этому разговору, ох, нехорошо как вернёмся.

На этом совете присутствовали только Король Артур, я и Святой отец, при этом всё наше обсуждение со Святым отцом Король Артур не проронил ни слова, а внимательно слушал. Когда мы перешли на перечисление тех, кто может прийти, взять и отобрать, Король Артур мрачнел всё сильнее.

Про принесённые мной сколько-то белых жемчужин и какого-то янтаря я даже не удосужился узнать, главное, для ребёнка Насти Лёни была одна жемчужина, остальное мне как-то и неинтересно.

Король Артур выключил несколько светильников. Наша комната, а конкретней, моя келья без окон погрузилась в абсолютный мрак. Когда глаза привыкли, то у меня на груди завиднелся крестик, который сделал Батюшка Айболит, для того чтобы я таскал зелёную жемчужину. Крестик был призрачным. Еле-еле уловимое зелёное сияние, все детали просматривались очень точно, только его нельзя было взять в руку, снять или что-то вообще с ним сделать. Самое интересное, видеокамерами смартфонов он не фиксировался, даже самым чувствительными, его можно было увидеть только взглядом.

Крестик повторял все движения, которые присущи обычному предмету. Когда я наклонял тело, то, повинуясь гравитации, он менял своё положение. Его можно было движением руки закинуть за спину, немного приподнять на верёвочке, имитируя движение пальцев, когда ты цепляешь верёвку и подтягиваешь к шее, даже когда наклонялся, если рубашка надета, то крестик ложился на рубашку. Если рубашки не было, то спокойно свисал с шеи, но при этом оставался абсолютным призраком, как мы себе представляем привидения. Через него можно провести рукой, его нельзя было тронуть, а за верёвочку потянуть и приподнять мог только я. Стоило руке выйти за физические ограничения, он проваливался сквозь руку.