— Сейчас будем еду проверять, можно ли её есть?

По лицам моих влюблёнышей было видно, что ассоциативная группа «фонарь-еда» у них явно не прошла. Я открыл прибор, достал батарейку и лизнул контакты, затем довольно улыбнулся:

— Да, можно есть!

Вот это я их озадачил. Не понимают. Для этого слишком много надо знать. В Советском Союзе эти батарейки делались из трёх последовательно соединённых, и их было три. Они друг другу мешали, и именно эта батарейка всегда разряжалась быстрей других. Год, может быть, полтора, пока она совсем сядет, а в каждом, уважающем себя доме делали консервы. Советские люди крутили огурчики, помидорчики, салаты, варенье и компоты. К концу сезона их, как правило, съедали, очень можно было редко встретить банку, хранящуюся второй, а то и третий год. Всё очень просто. Батарейка была свежая, соответственно, всё, что мы здесь найдём, можно есть. На самом деле год-два — это не срок хранения для домашней укупорки советских людей. В Советском Союзе жители умели консервировать и набивали этим руку всю жизнь. Всё, что найдём, можно есть.

Самым сложным оказалась попытка объяснить, что батарейка может разрядиться через год хранения, а не использования. Мои высокотехнологичные недоросли не могли понять, как это можно сделать? Ещё они не понимали, зачем консервировать низкокалорийные огурцы и помидоры, если можно хранить что-то более сытное? Завалили меня вопросами, зачем это делать самим, если есть специальные заводы, и прочими глупостями.

Самое смешное, весь свой танк в палисадник превратили, а консервирование низкокалорийных продуктов рационалисты нео решительно не могли уложить в голову. Зачем? Можно было законсервировать продукты посерьёзней. Опять разница перевода. Надеюсь, это не помешает им набить брюхо, а то мы уже какой день без еды. На большинство вопросов я отвечал «Потому что» и «Так задумано».

Пока разговаривали, я занялся бытовой химией. В графине, в серванте с лакированной крышкой, служившей одновременно столом, стоял графин со спиртным, думаю, водка. Я уже успел туда бросить десяток споранов и разболтать. Плеснул грамм по тридцать в хрустальные стопочки из соседнего стеклянного шкафа. Я не стал заморачиваться, живчик — это сейчас самое главное. Просто в графине разболтал спораны поконцентрированнее и надел на горлышко графина свёрнутую в несколько раз наволочку, снятую с подушки. Так и наливал. Остатки слил в фарфоровый чайник, который взял там же. Попозже подумаю, что с этим делать.

— Ну давай, детвора, подходи, я вам водочки плесну.

Теперь попить воды. В Советском Союзе воду добывали из крана. Стеклянной бутылки с газировкой или чего подобного не нашлось. Однако нам сегодня откровенно везло. Хозяева были люди аккуратные, и бачок унитаза не тёк. За это время вода успела испариться примерно на две третьих. Если пить аккуратно, не подняв муть, и не тронуть клапан, вполне себе ничего, только бачок был под потолком. Этот вопрос решила Амазонка, отрезав виброножом несколько трубочек из спинки пружинной кровати.

Расставив табуретки вокруг толчка и став на них, причудливо изогнув трубки и боясь смыть драгоценную жидкость, мы очень осторожно напились вдоволь, впервые за несколько дней.

А вот еды, которую можно поесть без тепловой обработки, в квартире не нашлось, очевидно, в этом доме наши аккуратные хозяева держали всё в холодильнике, который я запретил открывать категорически.

Уже было почти ничего не видно, а световые приборы включать мы не решились. Тихой мышкой слазили на пролёт ниже, расставили там пустые стеклянные вазы и подвесили пару кастрюльных крышек на скрученной в несколько раз нитке. Забаррикадировали изнутри дверь, предварительно ливанув в петли постного масла и распределив ночную вахту, легли спать.

Как только взошло солнце, мы проснулись от урчания. Это было урчание собственных пустых желудков. С живчиком и питьём вопрос был более-менее решён. Однако еды в этой квартире не оказалось. Всякие печенюшки, хлеб и прочее, что обычно было на кухне, было экологически чистым, из наших давних шестидесятых, поэтому всё покрылось плесенью, прогнило, а испечь свежий каравайчик на костерке посреди пекла я как-то не решался. Всякие долгоиграющие шоколадки и прочее в советских домах обычно долго не задерживались, пожалуй, они съедались даже быстрее, чем колбаса.

Утром с первыми лучами солнца довольно долго смотрели в глазок и прислушивались к тому, что творится в подъезде. Тихонько выбрались из своего укрытия. Бесшумно открыв входную дверь, Амазонка скользнула со своими виброножами к оставшимся квартирам в подъезде и лихо срезала язычки замков. Очевидно, дома перенесло днём, когда дети в садике, а родители на работе.

Первый же улов, в первой же квартире, оказался более чем нескромный. Мясных консервов не было, но зато были рыбные, даже попалась одна банка с мясом кита. Это не рыба, конечно, и, кстати, вообще мне не понравилось, а вот мои троглодиты были в восторге. Я ел более классические, привычные мне консервы. Были несколько банок салатов из зелёных помидор, густо сдобренных душистым подсолнечным маслом, компоты, целая барная карта из варенья и, разумеется, солёные огурцы и помидоры. После такой добычи смысла искать что-то ещё не было, а во вторую и третью квартиру мы заглянули чисто из любопытства.

Отыскал настоящую военную флягу. Живчик разбавлять не стал, а сделал ещё порцию, чтобы фляга была залита концентрированным живчиком под горлышко. Неизвестно, когда нам ещё удастся заняться бытовой химией, а воду, думаю, отыскать легче. Набрали несколько банок консервов и вдоволь ещё раз напились разных компотов, а затем перебрались в соседний подъезд.

Выходить на крышу, разумеется, не стали, а отломали тем же самым виброножом несколько досок, прорубив проход сквозь стену чердака, и прошли под шиферной крышей. Перебрались до следующего стояка в подъезд и так же вылезли через стену. Легко срезали навесной замок от честных людей, закрывающий деревянную дверь на навесных петлях.