Мои очки спали.

Розовые очки спали.

Они трахались. Просто неистово трахались. Я помню этот момент так четко. Помню, как Мирослава сидела на нем, а он крепко впился своими длинными пальцами в ее задницу. Единственное о чем я тогда подумала: "У нее останутся синяки, отметины".

Он видел, он повернул глаза на меня, обжег льдом и отвернулся.

У меня не было сил уйти, ноги приросли. Я волокла их, задыхаясь. Волокла и держалась за стену одной рукой.

Слез не было, боли не было, было лишь трудно дышать и идти. Туман плыл перед глазами. Я вышла на воздух и глубоко вздохнула. Слезы. Они пришли позже. Когда я бежала, как сумасшедшая по каким-то дворам, улицам, дорогам. Я не видела куда, я не видела людей вокруг, только чувствовала слезы, которые лились по щекам. Я чувствовала только мокрое лицо и не понимала, что плачу. Мне понадобился месяц, чтобы прийти в себя. Первые три дня я лежала. Лежала, не вставая с постели, укутавшись в одеяло с головой. Потом начала ползать на кухню. Потом выходить на улицу.

На удивление жизнь продолжалась, все вокруг куда-то спешили, думали о своих проблемах, работали, смеялись. Мир не раскололся и не рассыпался. И это было больно.

Я проверяла почту, телефон, даже почтовый ящик в доме. Ничего.

Он просто выкинул меня из своей жизни.

Столько лет дружбы и три дня счастья посыпались. И я была уверена, что навсегда.

— Какого черта ты сделала? — я орал на Миру, не мог поверить, что она следила, и провернула такой фокус. Твою ж мать.

— Ну а что? Дань, ну такие цветы. Я же знаю, что такие цветы шлюхам не дарят, да и у машины вы неплохо целовались. М…так миленько, — этот язвительный голос, эти победные нотки в нем. Мне хотелось свернуть ей шею.

— Ты знаешь, я кстати, сразу ее вспомнила. Ну та, миленькая, лет 10 назад ты ее отшил, потом пил и трахал меня, — почти поющий голосок. И как ей удается сохранять спокойствие?

— Ты отнесла ее мужу цветы? Ты дура? Ты что творишь? — зло схватил ее за горло, чувствовал как билась жилка, Мира смотрела в мои глаза с вызовом.

— Ну да! Хочешь трахать чужих жен, умей отвечать! — прохрипела мне в лицо.

— Сука! Ты сука! Ты испортила мне всю жизнь! Я тебя ненавижу, Мира! — последние слова уже просто выдыхал. Я не знал как поступить. Что делать с Олесей, что делать со своим браком, ребенком. Ничего не знал.

— Пф, удивил. Ты меня ненавидишь так же сильно, как я тебя, любовь моя! Но ты мой! И у нас будет ребенок. А она никто, пустышка, — снова этот поющий голосок.

— Это ты себя пытаешься убедить?

— Чего тебе не хватает, Дань? Я всегда готова для тебя, всегда ухожена и выгляжу как дорогая женщина, а не как малолетка под тридцатник. Что тебя в ней заводит? Ты ж всю нашу жизнь поглядываешь на нее. Думаешь я не знаю? Я все вижу, милый.

— Просто ты, это не она. Спокойной ночи.

Мира слетела с катушек, еще никогда не было таких действий с ее стороны. Она знала, что у меня есть женщины, но она четко почувствовала, когда интрижка перестала быть просто интрижкой. Нужно решить что-то с Олесей. Позвонить, написать, поехать к ней в конце концов? Что-то же нужно делать. Чертовы цветы, дернул черт подарить.

Я конечно хотел забрать и увезти свою малышку, но вытаскивать из лап ревнивого мужа вовсе не улыбалось. А если навредит ей?

Нужно позвонить.

Я набирал номер и слушал гудки…трубку долго не брали.

— Алло.

— Привет. Как ты? — почувствовал себя нашкодившим школьником.

— Все хорошо. Дань, твоя жена…она

— Я знаю, малыш.

— Я сказала, что это случайность, просто ревнивая жена давнего знакомого. Но мой муж не особо поверил. Знаешь, нам лучше больше…никогда…понимаешь? — она говорила отрывисто, постоянно переводя дух.

— Нет, слышишь, мы все решим, мы встретимся и все решим. Я должен увидеть тебя еще раз.

— Я не могу…прости…не звони мне, правда. Я не люблю тебя, все в прошлом. Дань, будь с Мирой. Ты выбрал, тогда выбрал.

— Ты не понимаешь… — в ответ услышал гудки…

Бросила трубку.

Она либо убегает, либо бросает трубки, что за женщина.

На душе стало спокойней. С ней все хорошо — это главное. А увидеть ее я смогу, так или иначе.

С этими мыслями отправился на диван, выспаться нужно.

— Астахов, просыпайся, у нас семейный завтрак! — сквозь сон услышал голос жены.

— Ммм…семейный завтрак…я в душ, — никаких посиделок, надоело притворяться, хочу жить, желательно подальше от Миры.

— Я сварила кофе и испекла блинчики, представляешь, Астахов, блинчики! Ты же понимаешь: где я и где блины? — по ее голосу было непонятно злится она или веселится. — Чтобы после душа сидел на кухне и улыбался во все тридцать два!

— Ок, но сначала душ.