— Под вашу…

Он кивнул, не дав мне закончить.

— … попадают все, включая тебя. Мы можем только просить, прежде чем скрыться от нашего гостеприимства, рассказать обо всем, что с тобой произошло.

Я, не скрывая этого, переглянулась с Дарилом. Тот даже не думал, просто кивнул. А вот я… все шло наперекосяк, лишая меня не уверенности, чего-то более важного, того, что скрывалось глубже. Ощущения правильности.

Все было не так. И приглашение. И одежда, и то, как смотрел на меня снизу вверх ангел.

— Я сейчас вернусь, — переступив через Тараса, я направилась к выходу. — А вы продолжайте, — махнула я рукой в сторону бутылок, — не стесняйтесь.

Эти несколько шагов дались мне не менее тяжело, чем путь к виселице. Но там меня толкали в спину, здесь же приходилось идти самой.

Створа щелкнула уже за моей спиной, даря то самое одиночество, в котором я нуждалась. Хотя бы одно мгновение, только сделать вдох, только ощутить, что и, правда, жива. Только понять, что все это — мой выбор, пусть и сделанный семь лет тому назад. Что все это — я, просто слегка согнутая.

Я должна была держаться, перечеркнув те двадцать дней, но как же это было непросто!

Заставив себя оторваться от стены, двинулась в сторону каюты. Я переиграла саму себя. Говорить о Шахине, Иваре и… приговоре в моем наряде, было то же самое, что глумиться над собой.

Когда вернулась, переодевшись в обычную черную форму, в кают-компании ничего не изменилось. Можно было предположить, что они даже не дышали, дожидаясь меня.

— Тарас, налей, — попросила я прямо с порога. Шаре — не алкоголь, разум не мутит. Но зашкалившее напряжение скинуть поможет.

Вот только ангел не поторопился исполнить мой приказ. Чуть дернулся, но тут же вернулся на место, подчинившись тяжелому взгляду отца. Он и подал наполненный до краев кубок.

Придержал мою руку, когда я попыталась опрокинуть напиток в себя. Налил еще два, один подал Искандеру. И только после этого произнес:

— За тебя.

Ответить я ничего не смогла, только усмехнулась.

Жидкий огонь опалил язык, глотку, растекся по телу, словно пытался выжечь все, что мне пришлось перенести. Теперь это казалось закономерным итогом, тогда…

Тогда я просто хотела выжить.

— Шахина интересовала не я — технические возможности скайлов и навигационные координаты Новой Земли. Остальное так… по мелочи.

— Ты уверена в этом? — Отец продолжал стоять рядом. Между мною и креслом, между мною и… экипажем.

Это была глупая ассоциация, но она была. Как и выбор, который мне предстояло сделать. Не сейчас, как только найду Шахина и Ивара.

— Я еще помню, чему меня учили в академии, — усмехнулась я. — Вопросов было много, но настойчивее всего вольный был, когда выяснял у меня подробности последнего заказа. Ну и моих отношений с Искандером. Откуда узнал о контракте, я не знаю, но догадываюсь. Скорее все, слил Тосор. Видно, и его прижали.

— Кому, кроме экипажа, известно о наших отношениях? — вступил в дело канир.

Я была к этому готова. Хоть и слегка напряглась, когда он интонациями дал понять, что для него все произошедшее между нами не стало прошлым.

Смешной! Все эти годы я тщательно скрывала свое имя, лишь бы не создать проблем отцу. Узнай командование, где его дочь…

Я могла ошибаться, но рисковать, проверяя это, не собиралась. Теперь же к титулу канира, который уже стал для меня непреодолимой стеной, добавились адмиральские нашивки.

Пока я ничего не решу… все останется, как есть.

И не важно, что меня к нему тянет. До болезненного ощущения, до стиснутых зубов, сдерживающих стон, до невыносимого желания плюнуть на все и всех и прижаться к нему, отдаваясь во власть его силы.

— Артур Шорн, его помощник, частично Тадеус. Ну и лорд и леди Уэлри, — холодно ответила я, уговаривая себя не реагировать на его присутствие поблизости.

— Он получил ответы?

Я посмотрела на Искандера с грустью. Не мог же он не видеть результаты внутреннего сканирования?!

— Я рассказала все, что знала. Готова была и приврать, если бы помогло.

А память словно и ждала этого момента. Удар в живот… Очередной. Я сначала пыталась считать, но очень быстро сбилась. Потом за волосы с залитого моей кровью пола и… в стену. Лицом. Пока не уставал. Потом уходил, чтобы вновь вернуться.

А когда молчание доводило его до ярости, удары следовали один за другим. Не бил только в голову.

Сдалась я на волновике. Мощность была минимальной, боль — адской. Выла не я — каждая клеточка тела.