С другой стороны, это наиболее вероятное направление удара, и американские адмиралы их уже наверняка ждут. Севернее, над Кроноцким заливом и Усть-Камчатском, будет работать другой полк их 143 дивизии, 570. Ту-16 этого полка, выведя двигатели на максимал сейчас, торопились на свои позиции. Другая дивизия ракетоносной авиации ТОФ, 3, сейчас, как надеялся подполковник Юрьев, глотая двигателями литры керосина каждую секунду, выходит на позиции пуска с юга, восточнее охватывая в итоге американцев широким полукольцом. Районы пуска самолетов этой дивизии находились на наибольшем удалении от родных берегов и ракетоносцы не могли даже теоретически рассчитывать на прикрытие своими истребителями. Только на скрытность и внезапность сначала, и на постановщиков помех потом. Юрьев надеялся, что эти условия позволят прорваться к ордеру на дальность пуска хоть части самолетов из 3 мрад. Напрасно.

Кэптен Ларри Стивенсон, командир эскадрильи еще раз переспросил:

— Это точно, ошибки быть не может?

— Так точно, сэр! Впереди, по азимуту от 180 до 240, два десятка целей! Летели двумя группами, сейчас заканчивают рассредоточение. Все следуют одним курсом, 30. Высота от 6 до 7 миль. Это гребаные «Барсуки», ошибки быть не может. И на этот раз они идут прямо к нам в пасть. Сообщил кэптену оператор самолета ДЛРО.

Ларри думал несколько секунд. У него в барраже сейчас была вся его эскадрилья, правда пять минут назад он по просьбе флотских выделили четверку истребителей для атаки какой-то подводной лодки, передав ее под управления командного центра с «Форрестола». Что могут сделать истребители вооруженные только ракетами воздух-воздух и авиапушками с подлодкой, Стивенсону было решительно не понятно, однако приказ пришел с самого верха, от командующего авиагруппой, и Ларри осталось только подчиниться. Но и оставшиеся двадцать F-8D несли каждый, кроме четырех встроенных 20-мм авиапушек, по четыре «Сайдвиндера». Больше, чем достаточно, для огромных, но медленных и неуклюжих, по сравнению с его истребителями, «Барсуков». Надо только грамотно распределить цели, а для этого у него есть целых три самолета ДЛРО, ЕА-1Е «Скайрейдер». Конечно, старички времен корейской войны уступают флотским «Следопытам» и береговым «Вилли Викторам», но и задача у них сейчас будет несложная.

Первым противника заметил Ту-16Т из состава 3 эскадрильи 149 полка. Произведенный вначале, как торпедоносец, он использовался как разведчик, и поэтому летел на несколько десятков километров впереди и на два километра выше ракетоносцев полка, развернувшихся позади широким фронтом. Штатную РЛС «Рубидий-ММ-2» экипаж самолета сейчас использовал по поверхности моря, надеясь, что на ее экране вот-вот появиться первые отметки американских кораблей. Антенна станции предупреждения СПС-1 была установлена на киле сзади, да и не могла выдать предупреждения о том, что самолет уже долгое время облучают вражеские обзорные радары. Стремительно приближающиеся истребители противника второй пилот заметил, бросив взгляд вверх. Как раз на крыле одного из них сверкнул луч только что взошедшего солнца.

К-59 едва успела всплыть, как поступил доклад дежурного группы радиометрической службы:

— Зафиксировал работу самолетной РЛС! Сигнал слабый, 2 единицы мощности! Предполагаю поисковую РЛС «Треккера»!

Капитан помрачнел. У американцев на новых противолодочных самолетах стоят очень хорошие радары. Что поисковая РЛС «Нептуна», что новая поисковая РЛС APS-88A у последней модели «Треккера» были способны засекать даже выдвинутый перископ подводный лодки. А они сейчас всей тушей на поверхности. Идти во время пусков в позиционном положении, как это сделала К-66 в прошлый раз, не получится, волнение моря уже больше трех баллов, на пределе возможности комплекса. Если лодку «притопить» в позиционное, волны будут просто захлестывать в открытые крышки ракетных контейнеров. А у ракеты П-5 двигатель запускается и выходит на рабочий режим еще в контейнере. Но сигнал слабый, может самолет просто патрулирует неподалеку и их не заметит? Но через полминуты дежурный развеял его надежды:

— Сигнал постоянно усиливается, уже три единицы!

Аркадий Викторович Ганрио, орденоносец и капитан второго ранга сразу понял, это все. Противник их заметил. А тут еще этот чертов неисправный и отключенный парогенератор. Быстро погрузиться не получится. А значит, надо попытаться выпустить хотя бы несколько ракет, до того как их потопят.

— Командир БЧ-2, время до пуска первой ракеты?

— Первая-пуск через четыре минуты! Несколько нервно отрапортовал командир БЧ-2. Ведь сейчас только от его подчиненных и от техники, которую его матросы обслуживают, зависело, сколько времени лодка будет оставаться на поверхности. То есть, умрут они все в ближайшие полчаса, или поживут еще.

— Сигнал четыре единицы, пеленг не изменился! Самолет идет прямо на нас! Последовал еще один рапорт от дежурного группы радиометрической службы.

Все, стоящие в центральном посту лодке, напряженно молчали. Даже замполит, весельчак и балагур, находивший правильные слова, казалось бы, в любых ситуациях, сейчас стоял, уцепившись рукой за поручень на переборке, не замечая, как по его лицу катятся крупные капли пота. Казалось, время остановилось, и каждая секунда тянется вечность. А ведь еще можно было скомандовать срочное погружение и нырнуть вниз, на спасительную глубину, чтоб попытаться избегнуть смертоносного груза, который наверняка несет этот американский самолет. Но капитан Ганрио, нарочито не замечая десятка устремленных на него молящих глаз, подчеркнуто медленно подошел к пульту управления, за которым находился командир БЧ-2. Тот, без доклада, ответил на невысказанный вопрос своего капитана:

— Заканчивается раскрутка двигателя первой ракеты на максимальный режим. Есть полные обороты! С этими словами он повернул ключ переключения ракеты на автономную сеть питания, и, откинув предохранительную скобу, перекинул тумблер запуска стартовых ускорителей. Даже внутри лодки люди услышали, как пронзительный монотонный вой турбореактивного маршевого двигателя заглушил рев стартовиков.

— Есть, первая ракета ушла! Открыть крышку второго контейнера!

— Есть открыть, крышка открыта и встала на стопора! Последовал доклад одного из мичманов БЧ-2 по внутренней связи.