— Что с тобой сегодня?

— О чём ты?

— Ты как будто не здесь.

Очередной странный взгляд. Не столько оценивающий, сосредоточенный или задумчивый, сколько…

«Элоим, да кто вообще знает, что с ним твориться?!»

— Я здесь, Юдей.

— Да, физически. Но мыслями… ты будто летаешь в облаках, только… без облаков. Понимаешь?

— Нет.

Хэш невозмутимо ждёт, пока она выстроит новую фразу, но Юдей поднимает руки, сдаётся и вновь обращается к блокноту.

— Хорошо, может быть, мне просто показалось. Так что там с… как ты назвал эту сетку для ловли вибрирующих кизеримов?

Фюрестер заканчивает урок через пятнадцать минут и исчезает ещё до того, как Юдей успевает собрать вещи.

«Странно…» — думает она. С удивлением замечает, что волнуется за Хэша. Так, как будто он ей не безразличен.

«Конечно. Ведь он мой друг», — убеждает себя Юдей

>>>

Ужинает начинающая охотница в одиночестве. Как она не пытается, ей не удаётся отделаться от тревоги. Где он? Куда так сорвался и почему не пришёл? Целую неделю до этого, покончив с занятиями, они вместе шли в кафетерий, по дороге обсуждая всякую чепуху. Хэш рассказывал об охотах, о детстве, о проделках и наказаниях, а Юдей — о своей неудачной карьере контрабандистки. Она никому бы в этом не признается, но рядом с Хэшем её душа наполняется спокойствием, как будто она знает его уже тысячу лет. Кое-как справившись с животной реакцией на его запах, она призналась себе в том, что он ей симпатичен, но только как друг.

Тревоге, впрочем, всё равно.

Вскоре к трапезе юной охотницы присоединяется Хак. Как обычно, она одаряет свою ученицу презрительным взглядом, хмыкает и садится напротив.

— Здравствуйте, — бурчит Юдей.

— Привет-привет, — холодно отзывается наставница, потягивая вино. Густой, маслянистый напиток перекатывается в стеклянном бокале и напоминает венозную кровь. Ученицу передёргивает. Она не сразу понимает, что Хак ведёт себя не обычно. Расслабленная поза, спокойствие на лице, величаво-плавные движения. Слишком большой контраст с привычной Юдей угловатой собранностью и колкостью. Причина такой перемены лежит на поверхности, но Юдей никак не может её разглядеть.

Приносят еду. Густую пряную похлёбку и что-то изысканное, собранное из тонких слайсов в подобие башни.

— Приятного аппетита.

— И тебе, — отзывается Хак, и Юдей замирает с ложкой в руках.

— Где Хэш? — спрашивает она.

— Похоже, взялся за голову, — довольная собой отвечает Хак и накалывает крохотный алый кусочек на вилку.

— Что вы имеете ввиду?

— То, что он занят делом, а не… всякой ерундой.

Красноречивый взгляд выдаёт пожилую охотницу с головой. Возможно, она решила, что война за внимание Хэша выиграна, и наглая девчонка спрячется в тень, залижет раны и больше не будет приближаться к её мальчику.

Юдей поднимает голову и оглядывает зал. Кафетерий пустоват, основной наплыв сотрудников уже проёшл, но за несколькими столиками вполголоса переговариваются тцоланимы и мандсэмы, оставив рабочие вопросы до завтрашнего дня. Буйную голову Буньяра заметить легко, хотя он и сидит в окружении своих коллег так, будто не является руководителем всех мандсэмов. Он что-то увлечённо рассказывает, размахивая руками из стороны в сторону, периодически попадая собеседникам по лицам.

Юдей встаёт, пропускает мимо ушей едкий комментарий Хак и направляется в сторону главы инженеров. Кто-то замечает её и разговор мгновенно стихает. Несколько учёных даже отступают, стараясь сделать это как можно естественнее.

— Мар Мелоним.

— Гэвэрэт Морав, мы разве не договаривались с вами…

— Можно поговорить наедине?

Секунду мандсэм смотрит на неё, не вполне понимая, о чём идёт речь.

— А, да. Конечно.

Юдей улавливает шепоток, но не придаёт ему значения. Сейчас ей нужны только сведения.

— Мар Мелоним…

— Можно по имени…

— Бун, мне нужен Хэш.

Учёный склоняет голову набок, щурится и смотрит Юдей прямо в глаза. Она настолько напряжена, что скажи Буньяр хоть что-то, похожее на ироничный комментарий, то схлопотал бы по лицу.

— Ты разве не знаешь? Он на полигонах, тренируется.

— Тренируется?

— Да/

— Хорошо… А ты не знаешь, он… ну…

— Что с ним происходит?

— Да!

— Нет, не знаю. Но он всегда доводит себя до изнеможения, когда его мучают всякие мысли. Ну, вроде происхождения, — мандсэм закатывает глаза, — и прочего. Ну, понимаешь?

— Спасибо.

Дорога превращается в бесконечную пляску огней, ступеней, настороженных взглядов, порыкивающих тцарканов. Ибтахины, в кои-то веки, пропускают её без дополнительных осмотров.

Полигоны находятся этажом ниже лабораторий и являются полной противоположностью стеклянного лабиринта учёных. Глухие коридоры с высокими потолками, двери-клапаны, цветовые обозначения и не вполне ясные таблички. «Ос. тцар.», «Сим. м1», «Сим. м2», «Чёр. ком», «Кр. виг.».

Залы для тренировок находятся далеко от главного входа, но Юдей хорошо запомнила дорогу. Чуткий слух помогает ей издалека услышать характерный стук каблуков его ботинок, резкие выдохи и свист воздуха, рассекаемого кханитом. Нужная дверь сама выпрыгивает женщине навстречу и, не думая ни о чём, охотница входит на полигон.