— Отец, столько лет…

«Где ты был?! Почему не пришёл за мной?!»

— Сын мой, сын, — Хэйрив говорит, то и дело сжимая плечи сына. Потрясение ещё не прошло, порой он сжимает так сильно, что Хэшу становится больно.

— Почему ты не отвечал?

— О чём ты?

— О посланиях. Люди оставляли их около кхалона. Надеялись, что вы, кто-нибудь, выйдете с ними на связь.

— Я не получал посланий, — говорит Хэйрив, и Хэш замечает, что лицо отца меняется. Слёзы и радость уступают место затаённому гневу.

— Но, как? Ты показал мне, что в этом мире ты король. Неужели тебе не сообщали о находках? Об окне в другой мир?

— Ох, сын, моё положение в Тебон Нуо долгое время оставалось плачевным. Годы ушли на то, чтобы вернуть то, что принадлежало мне по праву, и ещё столько же, чтобы отыскать тебя и научить говорить так, как принято среди микнетавов. Я знал, что однажды этот день придёт, но сколько лет… Смотреть и не сметь касаться, не уметь сказать. Сын мой…

Какие-то слова Хэш слышит, но большая часть смыслов передаётся напрямую в сознание. Долгое время гигант этого не замечает, но как только картинки перед глазами становятся слишком яркими, он отстраняется и внимательно смотрит на Хэйрива. Ментальная игла, похожая на ту, что теперь есть у Хэша, но только намного темнее, поднимается над стариком и изгибается в сторону охотника. Хэшу даже не нужно проверять. Он чувствует, как чужая воля проникает в его голову, и силой разрывает связь, пользуясь своим ментальным щупом как ножом.

— Даже без Кодо ты поразительно хорошо владеешь хасса-абаб — говорит Хэйрив, отступая на шаг назад и примирительно поднимая руки. — Прости, что я действовал так грубо. Но теперь ты понимаешь меня и сможешь понять любого микнетава в Тебон Нуо.

— Хасса-абаб? Кодо?

— Позволь мне…

Ментальная игла плавно движется к Хэшу, касается его головы и беспрепятственно проходит дальше.

«Хануал, — неожиданно всплывает слово. — Эта штука называется хануал»

Знания всплывают в памяти сами собой. Всего за несколько секунд Хэш узнает о многих аспектах жизни микнетавов.

— Мы общаемся с помощью хасса-абаб, — рассказывает Хэйрив. — Это великий дар, полученный нашим народов от Ку’Луан. Кто это ты узнаешь позже. Вскоре Кодо распустится в тебе, как цветок в плодородной почве, и ты познаешь наш мир так же, как познают его юные.

Хэш кивает. Он уже ощущает, как в его память мягко встраиваются отдельные, пока не связанные понятия о Тебон Нуо. Так, например, он понимает, что Кодо, что-то вроде ментальной энциклопедии, которую закладывают в голову каждого микнетава ещё в младенчестве, но доступ к нему сознание получает не сразу, а постепенно, из года в год, вплоть до совершеннолетия. После Кодо начинает видоизменяться вместе со своим хозяином, аккумулируя в себе опыт жизни каждого отдельного микнетава.

Может показаться, что Кодо избавляет от целых лет учёбы, но, на самом деле, юное поколения всего лишь не занимается изучением пыльных фолиантов. Практические навыки им приходится нарабатывать так же долго и упорно, как и людям.

— Спасибо, отец, — говорит Хэш. Хануал Хэйрива покидает лоб сына и охотник вытягивает свой, чтобы поведать отцу о Хаоламе и том, чему его обучили люди. Но игла наталкивает на непреодолимый барьер в нескольких метрах от старика.

— Я не желаю знать о том, что они делали с тобой, сынок.

— Отец, они не…

— Сын, я чувствую твою боль и догадываюсь, что эти существа притворялись, чтобы запутать тебя. Возможно, ты даже отравлен жалостью, а то и любовью к ним, но поверь, они — настоящие чудовища.

— Отец, ты не…

Хэйрив показывает жест, в котором Хэш читает намерение показать что-то ещё. Гигант кивает, хануал Хэйрива опутывает его сознание. Перед глазами появляются картинки.

Оказывается, кизеримы не умирают в тот момент, когда уничтожаются их сердца или головы. Меркнет сознание, но лимфа некоторое время остаётся активной и микнетавы могут видеть, даже сквозь кхалон, то, что происходит с их питомцами.

— Бадои, неразумные обитатели Тебон Нуо, могут быть опасны, и мы часто обуздываем их порывы с помощью хасса-абаб, но они остаются живыми существами. Люди разделывают их, перерабатывают, превращают в машины, в топливо, в инструменты. Ни одно живое существо не заслуживает того, чтобы им пользовались так.

— Но они опасны! Они вторгаются в наш мир, убивают людей.

— Они голодны и напуганы…

— Никто этого не знает. И не видит!

— Достаточно лёгкого прикосновения хануала, чтобы…

— У людей нет хануала.

Хэйрив замирает. Ветер, пришедший неведомо откуда, поднимает полы его плаща и хлопает ими, так что старик становится похож на диковинную страшную птицу. Хэйрив улыбается, и Хэш замечает длинные клыки. Прямо как у него самого.