Лайла очень скоро перестала замечать всё вокруг, сосредоточившись только на картах и их энергетических полях. Наконец пасьянс был разложен. Семь башен по углам фиксировали вектора: по одному на каждое измерение, один астральный и один временной вектора, один ментальный и один физический. В средине, наконец, выстроился астральный псевдофантом искомого мага. Лайла добивалась конгруэнтности астральных полей крови Витольда и полученного псевдофантома с особой тщательностью. Оглядывая получившийся расклад и в трёхмерном объектном мире и в астрале, Лайла с гордостью отметила, что она превзошла себя и даже, наверное, своего учителя. Ещё никогда она не видела столь идеальной настройки и столь аккуратной работы ни у себя, ни у других магов. Ей было чем гордиться, хотя и несколько преждевременно: предстояло самое сложное.

Вся система пока была идеально выстроена, но оставалась мертва, каждый элемент Кровной Цепи существовал отдельно и без связи с другими и без потока энергии не функционировал. Наступал самый сложный этап: наполнение элементов сущностью, в процессе его нужно было вдохнуть в выстроенную систему энергию, заставить войти в резонанс, чтобы она зажила своей жизнью, и тогда… Что будет тогда Лайла не знала. По идее Цепь сможет выяснить, жив ли мастер и в какой форме он существует. Маги древности иногда упоминали в своих сочинениях, что при исключительной настройке и большом везении, возможно установить ментальную связь с искомым разумом, или даже открыть портал для него. Впрочем, никаких достоверных сведений о том, что у кого–то подобное получилось, Лайла не нашла. Однако девушку толкало отчаяние, и даже непроверенные слухи порождали надежду.

Лайла в позе лотоса устроилась на огромном лабораторном столе. Получасовая медитация полностью сосредоточила девушку на ритуале, отрешила от мира, привела в соответствие с астралом и открыло её каналы для энергии. Потоки маны хлынули в хрупкое тело волшебницы и, пройдя через него, накапливались в начертанной на руке руне. Когда жжение от переизбытка энергии стало нестерпимым, Лайла положила руку на карточный фантом в средине пасьянса. Энергия хлынула через её тело в псевдофантом, оттуда оживила цепи и соединила его с башнями. Вся Цепь ожила, заискрилась, переливаясь многоцветными огоньками.

Лайла слилась с Системой Кровной Цепи. Стараясь добиться полного единения с фантомом и башнями, магичка всё крепче и крепче связывала себя кровными цепями. Это было опасно, любой неверный шаг в течение всего времени до конца ритуала и никто не смог бы её спасти, но в то же время это являлось единственным шансом достигнуть небывалой мощи творимого аркана. Исключительно близкое взаимодействие с Системой давало дополнительный шанс на успех, который она никак не могла упустить. Волшебница была полностью уверена в своих силах, пока всё шло даже лучше, чем она осмелилась надеяться: то ли сказывался её опыт, то ли вложенная в творимое колдовство душа и любовь, то ли и то и другое. Лайла определённо предчувствовала уверенность, что у неё всё получится.

Достигнув пика единения, колдунья начала сначала осторожно, а потом всё более интенсивно призывать разум архимага. Он не откликался. Девушка оценила состояние башен, оно было крайне странным, координаты физического мира просто не могли быть мнимыми, а астральная координата отрицательной, но в то же время башня хаоса, физическая и ментальные башни говорили о том, что минимальный уровень контакта установлен. Лайла перебирала в памяти, что могли бы означать такие странные координаты, и не смогла найти упоминаний о таком.

«Что ж, если что–то встречается впервые, то кто–то же должен быть первым, так почему бы и не я?», — подумала колдунья и усилила напор.

Поток маны стал стремительным, но, пройдя через тело девушки, он поглощался псевдофантомом с невиданной быстротой. Энергия просто стекала в воронку конструкции, как в бездонную пропасть. Лайла такого явления никогда не отмечала, обычно любые астральные конструкции имели определённую магическую ёмкость, причём довольно ограниченную. Здесь же ёмкость сотворённой Системы была потрясающе большой! Мало того, казалось, что уже не Лайла толкает ману в Цепь, а сама Цепь теперь активно вытягивает ману с жадностью оголодавшего зверя.

Уяснив тщетность дальнейших попыток усиления контакта и невозможность узнать что–то более определённое, Лайла попыталась прекратить поток маны. Сразу это не получилось: поток был столь силён, что его никак не удавалось перекрыть обычным способом. Лайла собрала воедино всю свою волю и постепенно капля за каплей перекрывала поток, отделяя от него небольшие ручейки и перекрывая их по отдельности. Дело сдвинулось с мёртвой точки, но очень и очень медленно. За полчаса неимоверных усилий поток маны удалось уменьшить всего на несколько процентов, но даже это обнадёживало. Волшебница убедилась, что эту битву она сможет выиграть и у неё есть хороший шанс разорвать аркан, пусть не сразу, пусть ценой очень долгой борьбы, но ничего невозможного здесь нет.

Внезапно жуткая боль скрутила тело Лайлы, каналы следования энергии стянуло невидимым жгутом, а поток энергии хлынул напрямую, разрывая тело волшебницы и разрушая преграды. Весь прогресс, достигнутый за час с таким трудом, был уничтожен, а поток маны не только не уменьшился, а значительно возрос. Только теперь уже структурированный магический поток превратился в бушующую неуправляемую стихию, быстро разрушающую тело чародейки. Лайла пока сопротивлялась, но чувствовала, что быстро слабеет, и теперь её хватит ещё на час не более.