— Я так и думала, — трагическим голосом изрекла Луиза и кинула страдальческий взгляд в потолок. Призывала Мать Прародительницу в свидетели, не иначе. — Вы обслуживаете мужчин.

— Смею заметить, что с этим делом прекрасно справляется дом удовольствий, — едко процедила я и удивилась, наблюдая, как дряблые щеки настоятельницы заливает краска.

— Постыдились бы произносить подобные слова в этих стенах!

— Это какие?

И, пока старуха пыхтела и открывала рот, словно рыба без воды, поспешила перейти в наступление.

— У меня к вам, анья настоятельница, тоже есть пара вопросов. С чего вы взяли, что я стану следовать вашему внутреннему распорядку? Обетов я не давала, к служению мало пригодна. Скажу по секрету, я даже готовить не умею.

К концу моей тирады Мать Луиза вполне взяла себя в руки и даже иронично подняла одну бровку.

— Зато, полагаю, кушаете вы за двоих?

Она шагнула навстречу, и я с трудом усмирила порыв отскочить. Терпеть не могу, когда кто-то незнакомый встает вплотную, так, что можно разглядеть каждую черточку на лице. А у настоятельницы еще и волоски над верхней губой.

— Слушайте меня внимательно, милочка, — нарочито ласковый голос просто истекал ядом. — Пока вы здесь, вы будете работать наравне с другими. У наших девушек нет ни высокопоставленных отцов, ни содержателей, обеспечивающих безбедное существование. Есть только вот эти самые руки, — старуха растопырила пальцы перед моим лицом, и на минуту показалось, что она в него вцепится. Голос ее изменился, стал взволнованнее, выше, и у меня даже мелькнула мысль, что Мать Луиза слегка не в себе. — Зато в нас живет понимание, что все мы здесь одно целое! Единый организм, работающий во благо Матери нашей Прародительницы! И нет в нем такого органа, который бы оказался главнее остальных и требовал к себе особого отношения!

Я изумленно хлопала ресницами. Никак не ожидала от провинциальной аньи подобных сентенций.

— Впрочем, — она сбавила тон и, сделав шаг назад, окинула меня насмешливым взглядом, — возможно, вы предпочитаете выживать самостоятельно. Что ж, за монастырской стеной есть поле. Вполне возможно, где-нибудь там, под снегом, осталась картошка или морковь. Могу попросить Джоса в любой момент открыть для вас ворота.

Я с ненавистью глянула на старуху и почувствовала себя кроликом, угодившим в волчий капкан.

— Молчание я принимаю за согласие? — усмехнулась Мать Луиза. — Или все же пойдете к остальным девушкам, зарабатывать на порцию каши?

— Но отец платит немалые деньги за мое содержание! Я читала письмо!

— Он оплачивает только вынужденные расходы. И вообще, милочка, не думайте, что все на свете можно получить за деньги. — Настоятельница обиженно поджала губы. — У нас все девушки равны, и, если хотите остаться в монастыре, подчиняйтесь его уставу. Если нет — вас тут никто не держит.

Ну да, в этом я ей верю. Только вот, подозреваю, что обратно в Солькор мне пешком придется добираться.

Мать Луиза меж тем подошла к скамье, наклонилась и вытащила на свет плетеную корзину. Вынула какой-то сверток и сунула мне в руки. Я озадаченно развернула синюю ткань и с ужасом уставилась на убогое монастырское облачение.

— Впрочем, я уверена, что генерал Эдан мне в итоге только спасибо скажет. Потому что девицам требуется правильное воспитание. — Мать Луиза усмехнулась, а после, тоном, не допускающим пререканий, добавила:

— Чепец вам подберут позже.

Я влетела в келью, точно фурия, и с яростным воплем бросила сверток на постель. Сама навзничь плюхнулась следом и, запустив пальцы в волосы, закрыла глаза. Ну, папенька, ну удружил!

Нет, безусловно, в словах настоятельницы был определенный резон, но я же не послушница! И перевоспитывать меня поздно. Неужели, эта селедка сушеная думает, что я подчинюсь?

Перевернулась на живот и со злости ударила кулаком по подушке. Вот не верю, что настоятельница способна выставить меня из монастыря. Побоится. Ее ж потом папуля с землей сравняет!

С другой стороны, она с таким фанатичным блеском в глазах вещала о здешнем уставе. А что, если у Матери Луизы на самом деле с головой не в порядке? С нее станется осуществить угрозу. А отцу скажет, что анья Эдан сама сбежала…

Я уселась на жесткой постели и зябко обняла себя за плечи. Прилив возмущения потихоньку утихал, а вместе с этим возвращалось ощущение того, что в комнате холодно. Ведь Анна, уходя, загасила печку времянку.

Ну и что мне делать теперь? Наверное, нужно связаться с отцом. Интересно, у них тут телеграф есть? Хотя, отец, кажется, отправлял в монастырь курьера… в любом случае, нужно разузнать. А пока, наверное, придется уступить требованиям настоятельницы. Хотя бы вид сделать, время потянуть.