— В Эвре и взял. — Я не стал уточнять место находки документов, ибо в голову закралось нехорошее подозрение, что они могли бы запросто помочь открыть поврежденный мной портал. — Как скоро ты сможешь собрать новый Ключ?

Аларик как-то сразу сник, и горько вздохнул.

— Без лаборатории… боюсь, это невозможно.

— Надо бы съездить, поглядеть, можно ли что-то восстановить.

— Рей, в любом случае, это очень дорого. И долго. Не сомневаюсь, что мы убедим канцлера выделить деньги на строительство, но сколько времени на то уйдет?

— Подключу Рилла, он придумает, как побыстрее провернуть это дело. — Я метнул взгляд в окно и подумал, что Дорсан, наверное, уже дома. — А пока…

Стянул с пояса кошель с премией и опустил на стол.

— На первое время пригодится. У тебя ведь есть связи с механиками?

Аларик просветлел лицом, а я, опрокинув в себя остатки кофе, двинул одеваться. Нужно поговорить с Тенриллом как можно скорее.

— Единственное, чего я никак не соображу, что за энергетические потоки для подпитки Перехода имеются в виду? — донесся мне в спину негромкий голос ученого. Похоже, Ал снова полез в бумаги.

Я обернулся. Товарищ, не поднимая глаз от записей, с задумчивым видом поплелся меня провожать и чуть не свалился, споткнувшись о порожек в прихожей. Я поддержал друга, а у самого перед глазами как наяву нарисовался эврийский Источник. Золотистый переливчатый песок, словно вода, утекающий сквозь пальцы. И жуткая физиономия отверженного ингира с прозрачной кожей…

— Я, конечно, не очень хорошо владею эврийским, может, речь о чем-то другом идет, — продолжал бубнить Донвиль.

— Дай сюда! — Я в возбуждении отобрал у друга измятый лист. — Я, конечно, тот еще переводчик, но две головы всяко лучше… Да нет, похоже, ты правильно все понял. — Немного покрутив эврийские знаки, я почувствовал непреодолимое желание прямо сейчас сорваться в Бероль. — Но для начала нужно будет кое-куда съездить, проверить одну догадку.

Ведь если вспомнить, что эврийский источник угасает, становится понятным, зачем Хамелеонам нужен наш…

Роксана.

— Папа, ты с ума сошел! Я никуда не поеду!

— Ксана, это вынужденные меры. Ты ведь сама понимаешь, оставаться в Солькоре сейчас опасно. Граница может прорваться в любой момент.

Отец сидел напротив. Собранный, серьезный. В офицерской шинели, припорошенной снежной крошкой — даже не разделся, а значит, заскочил ненадолго. Что на дальнем рубеже служит, что в том же городе, все одно редко видимся. Так, ладно бы с хорошими новостями пришел или просто проведать, нет же, просит о таком, от чего волосы дыбом встают!

И суровый вид его говорит, что отец будет до последнего стоять на своем.

— Так, отошли меня в наше поместье, — предложила на мой взгляд хорошую альтернативу. Раз уж в Солькоре никак оставаться нельзя, почему бы домой не наведаться? Тем более, я уже год как там не была.

— Можно подумать, за пару лиг от города ты будешь в безопасности. Да и кто там за тобой присмотрит? Старый Альфред уже не тот. Ремня не даст и в чулане не запрет. — Папаша хмыкнул.

Я невольно улыбнулась, вернувшись мыслями в прошлое. Да, старый дворецкий всегда принимал активное участие в нашем с братом воспитании. Особенно в те периоды, когда отец надолго уезжал по долгу службы. Мама была с нами слишком мягка. А вот Альфред не давал спуску ни мне, ни Бертрану.

— Я вполне сама могу за собой присмотреть. Не маленькая уже, — фыркнула скорее насмешливо, нежели раздраженно. Отца тоже можно понять. Он любит меня, а потому переживает. Но как бы сильно он ни волновался, это не повод отправлять меня в монастырь.

— Как же, присмотришь! — столь же насмешливо ответил родитель. — С твоей-то тягой влипать в неприятности… Тебя ж так и тянет в гущу событий! На пару с капитаном Фреем…

О, как! А чего это папочка о Рее заговорил?

— Ты что-то имеешь против него?

— Нет… — почему-то вдруг смутился отец. — Конкретно против ингирвайзера я ничего не имею. Он хороший человек, преданный и честный… Но у него сейчас много забот. И ты будешь только мешать. Да и я не смогу спокойно исполнять свой долг, если не буду уверен, что ты в безопасности.

— Понятно, значит, я всем только мешаю. — Я надула губы и упрямо скрестила руки на груди. Детский жест, конечно, но сейчас отчего-то очень захотелось побыть глупой непослушной девчонкой, которая делает лишь только то, что ей хочется. А мне жуть, как не хотелось отправляться в монастырь.

Как подумаю об этих холодных каменных стенах да нелюдимых послушницах, их населяющих, так и хочется скривиться от отвращения.

— Роксана, сейчас это наилучший вариант. К тому же, ты отправляешься туда не навсегда. Всего на месяцок-другой. Пока тут все не успокоится, — мягко произнес отец, но одно то, что он обратился ко мне полным именем, говорило, что родителю лучше не перечить.

— По-твоему, месяцок это недолго? — горько вздохнула я, уже понимая, что отвертеться не выйдет.

— Роксана, прошу тебя, прекрати упрямиться. У меня нет ни времени, ни желания тебя уговаривать, — в голосе отца прибавилось маталла. Опять переносит на меня свои генеральские замашки… — И, так или иначе, мое мнение на сей счет не изменится. Ты едешь в монастырь! Завтра же.