Кирин загадочно улыбнулась, не испытав ни грамма стыда. Ее бледных щек не коснулся румянец, не сбилось дыхание. Даже руки не дрогнули. Казалось, она наперед знает, что он скажет, и едва сдерживает ехидное самодовольство.

Ананьев точно знал, что посвящение Кирин не прошла, и ее загадочная молчаливость удивляла. А ещё он прекрасно видел, что его адепты сняли с нее все, что можно было снять, и ночью она получила очередную порцию своего персонального лекарства. Больше ее силу и характер ничто не сдерживало. Однако новый блок на ее чувствах озадачивал. Он глушил целый спектр, но как-то точечно, словно действовал на определенное событие или человека.

Скорее, последнее.

— А мне понравилась ваша интерпретация, — продолжил он. — Настолько вжились в роль. Столько сокровенных чувств показали. Уверен, вы смаковали многие моменты…

— Мне понравилось после, — тихо ответила Хадиса. Ее руки перестали источать свет, и она чинно положила их себе на колени. Серые глаза сверкнули ехидством. — Вы очень натурально страдали на похоронах, господин Ананьев. Столько неприкрытого истинно светлого горя. Даже сейчас оно продолжает исходить из вас чистым помыслом.

— Чертовка, — вздохнул Ананьев, изучая ее лицо. Уела его, как пить дать.

Неприметная дверь у окна хлопнула, выпуская озадаченную Дич.

— Хадиса, думаю, парням на улице нужна помощь. Иди… — обратилась она к послушнице.

— Иди-иди, драгоценная моя… Принимай непосредственное участие, — Согласился с

Гемартой Ананьев.

Девушка поднялась и, чинно откланявшись, закрыла за собой дверь.

— Ну ты и засранец, — процедила Дич, стоило Хадисе уйти. — Очень подходящее время оставить Академию без толкового Хранителя.

— Я изощрённо мстил, — парировал ей Анонис, переставая изображать парализованного. Сев, он демонстративно зевнул и ещё демонстративнее поскреб колючую щетину на голове. — Ты мне волосы, я тебе детали…

— Я тебе ни волос, ни чего-либо ещё… — Голос женщины дрожал от холодной ярости. — Не думай, что только вам тяжело пришлось. Мы ещё долго будем пожинать прошлую ночь, и хорошо, если она больше ни во что не выльется… — Она шумно выдохнула. — Я хочу знать, во что ты вмешался!

— О чем ты? — Лицо его утратило эмоции, став непроницаемым.

— Эксперименты с Кирин… И не делай вид, что тебе ничего не известно… — процедила она, склоняя к нему голову. — Я знаю, чем вы ее колете.

Последний аргумент не возымел эффекта.

— Это тебя не касается.

— Я отвечаю за ее здоровье!

— А мне доверили ее пробуждение… — как отрезал Ананьев. — Хранителю не пробудить демона правильно, вот и все.

— Эвереста знает?

— Хочешь — расскажи, — ничуть не смутился Анонис, закладывая руки за голову и откидываясь на спинку дивана.

— Оставь его, Гем, — вышла из подсобки Борин. Следом за ней шел подлеченный Октопус в свежей одежде. Если он и удивился откровениям Раздорца, то не подал виду.

— Вчера вечером был зафиксирован пятый уровень трансформации представительницами Улья… Произошло это в твоей лаборатории, Анонис… — начала она, ввергнув змеелюда в легкое замешательство. Обойдя стол, Эвереста присела на его краешек и внимательно взглянула на Звездунова, который успел привалиться плечом к стене возле окна.

— Октопус… Одна из фей ликвидирована, вторая была должным образом обезврежена, согласно уставу. — Борин на миг умолкла, заново переводя взгляд на растерявшего всю веселость Раздорца. — В ходе проведенной операции был обнаружен ещё один амагический кокон. Опять твой парень, Анонис. Адепт жив, но не факт, что дальше потянет учебу на твоём факультете. Детали позже спросишь у Гемарты…

— Кто? — голос Раздорца дрожал от злости.

— Лысый, — выдохнула Дич, борясь с желанием нырнуть в карман за сигаретой. — Мухотряскин просто под наблюдением, получает соответствующую терапию.

— Ананьев, Октопус, это ещё не всё… — снова обратила на себя внимание Эвереста. Объяснить произошедшее с не вовремя очнувшейся адепткой и вконец превратившейся в овощ феей оказалось сложнее. Шутками не отшутиться.

В конце концов, она все равно закончила на веселой ноте, продемонстрировав газетку с умопомрачительным заголовком.

— Страсти продолжаются, надеюсь, кроме смеха, нас больше ничто не ждет… — невесело закончила она.

Словно издеваясь, за ее спиной запищал коммутатор. Автоматическое сообщение обрадовало назначением нового Главного Репетитора. Потом пришло второе сообщение, а за ним и третье. Пертурбации начались, а значит, внеплановые проверки — тоже. Как уместить все в отчёты правильно и деликатно — оставалось под жирным знаком вопроса.

— Я думаю, теперь точно можно ржать, — холодно выдал общую мысль Ананьев, когда очередная трель закончилась обещанной проверкой.