— Не зря бы только. — Новшество грозило ей новым источником больных, замордованных и изголодавшихся.

Тем временем Эвереста Борин решительно развернула свиток и, прочистив горло, начала громко читать.

— Уважаемые учащиеся, прошу внимания! — начала она вещать. В этот же миг во всех помещениях заработали громкоговорители. — С сегодняшнего дня Главным Репетитором утвержден новый вид аттестации для всех обучающихся в Высшей академии демонизма и магии, — продолжила она и окинула собравшуюся публику пристальным взглядом. — Каждый учащийся, проявивший себя на занятиях или вне таких за хулиганством или любым иным способом опорочивший себя, или привлекший к себе пристальное внимание путем неэтического поведения, обязан будет пройти переаттестацию! А именно, он будет прикован к этому столбу! — кивнула ректор на телефонный столб. — Прикован к этому столбу на неопределенное время. Первый репетитор, а также иные правительственные службы, службы охраны здоровья и правопорядка, ректор, деканы, преподаватели, представители секретариата не берут на себя ответственность и обязанность освобождать аттестуемого учащегося. Освобождение аттестуемого — есть проблема самого аттестуемого!

Студенты зашептались, услышав такое. Это действительно было новшеством.

— Далее! — повысила голос Эвереста. — Каждый желающий может прийти к аттестуемому и усложнить его задание по собственному усмотрению. В адрес аттестуемого позволяются все виды воздействия как психологического, так и физического плана, — взглянула она на публику и, облизнув палец, слегка развернула пергамент свитка. — И последнее, если аттестуемый все же освободился, он вправе привязать к столбу тех студентов, которые, по его мнению, усложнили его задание, а сами его решить не способны, но не более одного человека за раз. Более того, студент, освободившийся и приковавший к столбу нового аттестуемого, может усложнить обидчику, кгм, то есть новому аттестуемому, задание сразу и только один раз.

Скрутив свиток, Эвереста строго прошептала:

— Отныне любой ваш проступок закончится здесь, ребята, я вам гаран… — закончить реплику она не смогла, так как ее перебила громкая перебранка.

В следующий миг на площадь влетел голый Максимилиан, если не считать белоснежных трусов с флагом Дайкирии на причинном месте, с обломком швабры в руках. Увидев возвышающуюся над многочисленной публикой Эвересту, он, недолго думая, бросился к ней, отшвыривая обломок:

— Госпожа Борин! — остановившись рядом с женщиной, он схватил ее за полы пиджака. — Спасите меня… — совсем тихо прошептал он, смотря женщине прямо в глаза.

Сначала женщина прошлась взглядом по голым плечам Дрейка, потом как-то отстраненно взглянула на его растрепанные волосы, а после, побагровев, схватила Максимилиана за многострадальное ухо и потащила к столбу.

— Я тебя научу уму-разуму, засранец! — с чувством выдала она. Максимилиан, скорчившись в три погибели, бежал за ней, шипя от боли и вовсе не понимая, что происходит.

Когда же Эвереста наконец отпустила его ухо, юноша вдруг понял, что он прикован к столбу, причем руки были подняты высоко над головой, да так, что ими совсем невозможно было колдовать.

— Чтобы утром был у меня в кабинете! Иначе плакала твоя стипендия! — напоследок заявила женщина и, гордо вкинув голову, ушла.

А тем временем староста факультета хранителей семейного очага задумчиво оглядел столб, пожал плечами и внес несколько поправок в свой план. С планом стоило ознакомить остальных адептов, что он и поспешил сделать.

Часы уверенно показывали полпятого. Задернутые шторы погружали комнату в полумрак, в котором завитки заклинаний, стелющиеся вдоль стен, светили ярче. Тело феи продолжало медленно вертеться вокруг своей оси, но ничуть не отвлекало от дела.

Щёлкая семечками, Рубин изучал записи на голопроекторе, выискивая журналиста и все остальное, что могло бы прояснить ситуацию. Рядом стояли два ящика: один из них был почти пуст, второй был под завязку полон информационными маг-кристаллами. Каждый из них содержал в себе примерно час съемки. Общий объем — пятнадцать дней, начиная с Церемонии открытия учебного года и доходя до нынешнего утра. Работы было откровенно много.

Дверь хлопнула. Обернувшись, Рубин взглянул на злого оборотня с медицинского и кивнул на соседний стул:

— Рекомендую сначала остыть.

— Что? — растерялся Горр, который сам не понял, почему после перепалки с Ррухи прилетел сюда.

— Сначала остынь, потом анализы у нее бери. Портить фею не позволю, — пояснил Рубин и, отряхнув руки от скорлупы, вынул из голопроектора кристалл. Уложив его в ящик, вставил в проектор новый и запустил запись.

— Она меня бесит, — процедил Горр, вспоминая Ррухи и потирая татуировку.

Рубин скользнул по ней взглядом и хмыкнул:

— Рассосётся…

Горр опять не понял и помрачнел ещё больше. На голоэкране мелькали толпы студентов, прущие через ворота. Запись была замедлена; Рубин внимательно рассматривал ее, не забывая щёлкать.

— Рассказывай, я слушаю…

Горр и рассказал, не отрывая взгляда от мерно вертящегося тела перед ним.

— Ну… и? Есть мысли по этому поводу? Почему она на амулет взбеленилась? — Он остановил запись и начал внимательно всматриваться в экран.

— Да разве дело в амулете? — Оборотень нырнул за ним в карман и начал внимательно рассматривать. — Речь вообще шла о подругах… Но я врач, понимаешь, нас какой уже год учат пациентов и умерших из чувств и переживаний вычёркивать. Да и не могу я реветь, как баба…