Близняшки, полностью застывшие друг напротив друга на кровати, даже не шелохнулись, когда Хадиса закрыла всех на ключ с другой стороны.

* * *

В корпусе хранителей было тихо. Словно он пустовал. Об ошибочности этой мысли говорили тонкие полоски света, проскальзывающие из-под каждой двери.

Даже отнюдь не пустой вестибюль навевал странное угнетающее состояние. Помещение было довольно вместительным. С рядом диванов у стен, книжными шкафами и даже кафельной печкой. За единственным столом у окна сидело двое девушек, которые с упоением читали какие-то учебники. Кирин не раздумывая подошла к ним за ответом. Однако вопрос о тренировочном зале нагло проигнорировали, лишь недовольно стрельнув в нее взглядом. Решив не накалять и без того странную обстановку, Хадиса подошла к одиноко стоящему у дальней стены парню, который упражнялся в заклинании. Заняв выжидательную позицию, Хадиса рассчитывала, что перед ней не дурак, и что он явно обратит внимание на нагло пялящегося зрителя.

А посмотреть было на что. Из-под пальцев парнишки вился сотканный из света стебель. Он извивался, пружинился отростками, словно виноградная лоза, выпускал бархатные листья и снова оседал в тугой узел, превращаясь в концентрированный светящийся ком. Что это было за заклинание — Хадиса не знала. Единственное, что она могла понять из увиденного, — это то, что явно отрабатывалась одна из статей кодекса. А там что ни статья, то трансформация в цветок…

Неожиданно парень попросту исчез, оставив Кирин наедине с ее вопросами. Она даже не успела моргнуть от удивления, когда на ее плечо опустилась чужая ладонь. Точь-в-точь как тогда в вестибюле. От осознания, что ладонь явно не женская, сразу задрожали коленки, а в нос ударил запах мужского парфюма. Утренний сон опять взорвал мозг своими недетскими сценами, напрочь выметая из него все статьи прочитанного кодекса.

— Хадиса Кирин, потрудитесь объяснить, почему вы мешаете сокурсникам заниматься? — с нажимом поинтересовался Октопус, резко разворачивая девчонку к себе лицом. Бледная, как лист бумаги, послушница стрельнула в него таким взглядом, что следующая его задуманная и запланированная фраза встала комом.

Влажные, полные негодования глаза смотрели на него так прицельно, словно пытались обнажить, пушистые черные ресницы притягивали и манили, порождая непривычное желание прикоснуться к ним и попробовать на ощупь. Черные пряди шелковых волос беспорядочно разметались от резкого разворота. Демон побери это исчадие ада… Нельзя быть такой… такой… в таком уродливом костюме!

Хадиса приоткрыла свои полные губы, и Звездунов с ужасом осознал, что завис.

— Добрый вечер, — выдохнула она, убирая с лица пряди и приглаживая волосы уже вполне знакомым ему жестом. — Я всего лишь хотела спросить, где тренировочные залы.

— На цокольном, — односложно процедил он, чувствуя, что все его негодование дивным образом ушло. Даже ругаться расхотелось.

Девушка отошла от него на пару шагов. Осторожно, словно он заразный, обошла по дуге и двинулась к выходу из вестибюля. Хуже всего в этом ее маневре было то, что напряжение между ними только росло. И то, что чувствует его не только Октопус, было понятно как дважды два.

— Лаборатории на чердаке, — не понятно почему ляпнул он. На что девушка молча кивнула и поспешила выскочить из вестибюля. Что за ерундистика?

Поспешив к себе в комнату, Звездунов никак не мог отделаться от мысли, что его сейчас тупо поимели во всех позах. Как бы это странно ни звучало в адрес мужчины.

* * *

Хадиса бежала со все ног. Кровь стучала в висках набатом. Сердце выпрыгивало от быстрого бега, легкие жгло… А перед глазами опять маячило полное немой растерянности лицо декана Октопуса Звездунова.

Какой, к черту, тренировочный зал? Единственное место, куда ей хотелось забиться, — в объятия фей, медитирующих в ее комнате. Появившаяся мысль так же быстро была отброшена прочь. Эти трещотки не должны знать, что с ней происходит. Не сейчас, когда она сама не может себя контролировать.

Не раздумывая она бросилась к ступеням на первые этажи. Ей нужна тренировка, а еще лучше драка на грани с мордобоем, чтобы напрочь забыть о пробуждающихся желаниях.

Ей даже в голову не могло прийти, что новоиспеченный декан последует за ней следом. Как он думал, чисто для того, чтобы пронаблюдать за странной девицей.

Тренировочный зал ничем не отличался от любого другого такого зала. Куча матов, висящие с потолка канаты, стоящие вдоль стен козлы и снаряды, возвышающиеся вдоль стен бесконечные лестницы.

Как бы смешно это ни звучало, но Хадиса была сейчас единственным посетителем. А значит, драка отменялась. Судя по всему, бронь зала означала именно то, что зал закрепили в это время за ней и за подругами. Что ж, в этом был свой смысл. Найдя взглядом классическую боксерскую грушу, девушка мысленно возвала к своей силе. Синеватое сияние тут же окутало ее сжатые в кулаки ладони. Но грушу она ударила отнюдь не кулаком. Словно ошалелая, Кирин врезалась в твердую поверхность с ноги. С разворота, не жалея ни сил, ни здоровья. Удар отозвался тупой болью в щиколотке. Не раздумывая повторила еще раз, а за ним и еще.

Сказать, что именно бесило Хадису в этот момент, — трудно. У нее было чувство, что злость выворачивает ее наизнанку от каждого движения, от цвета стен, от разметки, прорисованной на полу. А больше всего ее бесила эта академия, спящие в комнате девчонки, категоричные правила кодекса и непроницаемый взгляд декана с глупым до умопомрачения именем… Да как этот осьминог вообще посмел к ней прикасаться?

Груша неожиданно улетела на добрых полтора метра, и только после этого Хадиса осознала, что окутала силой собственные пятки.