Злобно фыркнув, пошла тренировать самоконтроль и не заметила, как обычное упражнение превратилось в хождение по отвесной стене, словно та была горизонтальной.

Осознание сего факта вовсе не опустило на землю. Печально вздохнув, девушка дошла до потолка и сосредоточенно ступила на него, словно он был привычным под ногами полом. Идей, как усложнить упражнение еще, у Кирин не было, так что она решила намотать парочку кругов, а заодно подумать о сложившейся ситуации.

Что же она имела по состоянию на момент полдевятого вечера? Пустой тренировочный зал — не в счет.

У нее пробуждалась сила. А точнее, у нее пробуждались некоторые не вполне востребованные особенности лично ее генома. Не особо нужные ей лично, не особо приветствующиеся в клане и не подлежащие обсуждению в обществе как таковые. Хорошо, хоть брат понял без объяснений… Отец бы не понял, он с таким вообще не сталкивался. Да и остальная часть клана — тоже. Пробуждающаяся сила явно была унаследована от мамы. Но об этом также некому поведать…

Потолок неожиданно закончился. Взгляд уперся в ночной пейзаж за окном, пылающую водную гладь огненной реки и прогуливающиеся по абсолютно голой площади парочки.

В другом конце зала скрипнула дверь, и тут же по спине пробежался холодок от чужого прикипевшего к ней взгляда. Мало ему, видимо, ощущений на сегодня… Тяжело вздохнув, Хадиса отпустила контроль. Пятки ее тут же оторвались от потолка. Она падала.

* * *

Пять метров. Такой была высота потолка в зале. Метнувшись на перехват, Октопус не сразу заметил, как стройное тело девчонки уверенно сделало кувырок, а после Хадиса Кирин, словно кошка, приземлилась на носочки. Без какой-либо передышки она начала отжиматься. Звездунов растерянно замер над ней, понимая, что послушнице его помощь не нужна. Самоубийством, потерей сил, контроля и тому подобным здесь даже и не пахло. Чувствуя себя обманутым, он присел на корточки и уперся лицом в ладонь. Девушка же, явно наблюдая носки его кожаных туфель, ничуть не смущалась и продолжала свое совсем не женское дело. Демон семейства Кирин.

Звездунов не мог понять, что в ней его зацепило всего за пару часов знакомства.

* * *

Перед глазами маячили чужие туфли. Черные, начищенные до блеска, с навощенной шнуровкой и мягкой каучуковой подошвой. Качественные и напрочь лишенные магической составляющей. Человеческое изделие, коих в этом мире пруд пруди. В этих туфлях декан явно щеголял с утра. В них он был в обед в своем кабинете, когда рассказывал ей о том, что демонам не место на факультете хранителей. В них же он был в вестибюле их корпуса, перед тем как его перемкнуло.

«Началось», — вот, о чем подумала Хадиса, стоило ей понять, чьи туфли остановились перед ее носом. Внутри разгорался огонь, и единственный способ не дать ему волю — устать до потери пульса, чем Хадиса, в принципе, сейчас и занималась. Увы, но максимум, что давало ей отжимание, — это невозможность взглянуть в лицо мужчине. Но это пока. Если он сейчас не уйдет и, не приведи Хранители, заговорит… Хадиса не сможет за себя ручаться.

С другой стороны, можно отнестись к происходящему как к тренировке силы воли и духа. На сколько ее хватит в нынешнем состоянии? Сможет ли стерпеть… И если стерпит сейчас, продержится ли она целую неделю, покуда не получит посылку, обещанную братом?

На адреналине отжиматься хорошо, под взглядом видного мужчины — еще лучше. Главное, чтобы привлекающий внимание объект не делал лишних движений.

Осознание этой простой истины пришло после того, как Октопус Звездунов принял для себя кое-какое решение. О чем удумал его воспаленный мозг, для девушки осталось загадкой, но оттопыренные в районе ширинки штаны явно говорили об отсутствии целомудренности в настрое преподавателя… Или же… он получал извращенное удовольствие, наблюдая за потными отжимающимися барышнями?

Впрочем, оттопыренную ширинку она видеть не могла, это была ее личная больная фантазия.

Осознание сего простого факта заставило девушку усилить темп. Звездунов засопел чаще и невольно расстегнул пуговку на накрахмаленном воротничке рубашки. Подпрыгнув на ноги, он начал чеканить шаги, умудряясь при этом не выходить из ее поля зрения.

Приворожило его к ней или что? Хадиса уже и не знала, что думать. Каждая ее мысль трансформировалась в мужские туфли, маячащие перед глазами. Словно эти туфли были как минимум ее фетишом, а как максимум — предметом садистских изысканий…

О, Многоликий Хранитель, знала бы матушка о ее порочных мыслях.

Ускоряться было некуда. Мышцы начали ныть, острой режущей болью напоминая о том, что они хоть и демонические, но не железные. Локти начали подкашиваться, грозя отказать в любой миг и позволить своей хозяйке расквасить нос о деревянный пол зала.

В изнеможении Хадиса резко села на колени и вскинула голову, от чего ее черные, как смоль, волосы взметнулись на миг вверх, прилипая к взмокшему от напряжения лицу. Октопус застыл, как громом пораженный, не зная, на что смотреть: на ее дрожащие алые губы или на часто вздымающуюся грудь, едва угадывающуюся под мешковатой серой курткой.