— Фейт, нет.

— Я вернусь. Правда. Мне необходимо оказаться сейчас в своём собственном доме и поставить мозги на место. И я должна упаковать свою собственную сумку, как мне кажется. Дай мне пару дней, и я вернусь.

Биби просто одарила её тем острым проницательным взглядам.

— Я вернусь, Бибс. Я обещаю.

~оОо~

Ей было известно, как из больницы добраться прямо до автострады, чтобы направиться на запад так быстро, как только позволит дорожный поток. Но вместо этого осознала, что припарковалась на бетонной площадке перед грустным уродливым домом её матери в грустном уродливом районе. И хотя у неё не было ключа, Фейт знала, что найдёт запасной, если захочет. Но не это было ее целью. Она вылезла из Данте и обошла дом вокруг, направляясь на задний двор. Затем села на плитку патио и тихо позвала:

— Слай… ты здесь, чувак?

Она издала свой кото-зов, постукивая языком о нёбо.

— Слай… Слай… Слай…

Уже совсем стемнело, когда Фейт услышала глубокое низкое рычание, которое хорошо помнила. И улыбнулась.

— Привет, псих. Давай.

Она протянула руку в направление его рычания и держала в воздухе, не шевелясь. Наконец, из тёмного двора прибыл огромный чёрно-белый кот, его золотые глаза вспыхивали в свете, льющимся из соседних дворов. Он двинулся к ней, припав низко к земле и прижав уши к голове. Он стал больше, тяжелее, и теперь у него не было половины левого уха, но это был её кот.

Она не могла поверить, что её мать сохранила его — кота, который абсолютно точно любил только двоих людей на этой планете, а об остальных думал, что они все его злейшие враги, которых необходимо уничтожить.

Если только это были не дети. Он ненавидел всех живых существ, кроме двоих… и детей. Он обожал детей.

Рыча непереставая, Слай потянулся к ней. Она спокойно продолжала держать свою руку, не шевелясь. Когда он подошёл достаточно близко, то понюхал кончики её пальцев, а затем вмазал по её руке всеми своими когтями, заточенных продолжительной жизнью на открытом воздухе. Он пустил кровь, но она не вздрогнула. Она была готова. Она помнила этот танец.

Тогда он просунул свою голову под её руку и потёрся об неё. А затем прыгнул ей на колени, лёг и замурлыкал. Он вытянул одну лапу на её ноге и втянул свои когти смерти, а затем полностью расслабился.

Она почесала его уши, и он подмигнул ей. Он помнил её.

Фейт сидела в патио странного дома её живущей отдельно матери, воссоединившись со своим старым котом, и позволила себе направиться по дороге воспоминаний.

Воспоминания

Фейт

Ладно, в конце концов, и этот день рождения не присоединится к списку лучших. После последнего у всех её немногочисленных друзей появился саундтрек из криков её родителей друг на друга. Фейт стояла на заднем дворе и пинала шалфей. Когда услышала, как что-то грохнулось внутри, она знала, что сейчас в стадии реализации второй акт драмы, и она решила, что надо валить, прежде чем её поймают на линии огня.

Она просто поехала колесить по дорогам без реального пункта назначения. Она могла бы пойти к Беттани или Джоли, но они только что уехали и, кроме того, захотят поговорить о взрывоопасном финале, устроенном её родителями. А это скучная и раздражающая тема. 

Она проехала мимо большого общественного парка и увидела, что там проходит какая-то ярмарка или карнавал, что-то в этом роде. Это, по крайней мере, хоть как-нибудь займёт её время, так что она взглянула на парковку для машин. Парк был переполнен, так что ей пришлось припарковаться в нескольких кварталах от него. Но это также убивало время, так что проблема решена.

Это не было похоже на большую ярмарку. Просто несколько тупых аттракционов, таких которые перевозят на платформах без бортов, и несколько палаток с едой. Играла музыка. Но затем она увидела ряд байков, — байков, которые узнала. Она не могла припомнить, знала ли она, что клуб будет на ярмарке, но это было тем, чем они занимались. Дядя Хусиер называл такую работу «патруль обаяния» — выполнение хороших дел для соседей, так чтобы сами соседи многого не замечали, когда они занимались такими вещими, как продажа наркотиков и оружия чувакам.

Предполагалось, что она в неведении относительно подобных дел. Было много чего, о чём она якобы не должна знать. Но люди имели тенденцию забывать, что она рядом.

Один из выстроенных в ряд на улице байков принадлежал Майклу. Это имело смысл, он — проспект, а проспектам поручают такие халтурки. Она не отводила глаз от него, пока блуждала вокруг парка.

Она не сводила глаз и с него самого, всякий раз, когда ошивалась рядом с клубом, но его было нелегко найти. Прошло уже почти четыре месяца с того момента, как он поцеловал её. Она думала о том поцелуе каждый день. Это её первый и по-прежнему единственный поцелуй, и он был удивительным. Но она могла посчитать по пальцам количество раз, когда они говорили после этого — и потребовалось бы всего пара пальцев.

Ей казалось, что он избегает её. 

Она предположила, что и это тоже имеет смысл. Скорей всего, её отец угрожал ему. Он всегда отпугивал мальчиков. Похоже, он хочет, чтобы она умерла одинокой старой девственницей.

Возможно, прошло минут тридцать или около того, когда она услышала безошибочный рёв отъезжающих байков. Она обернулась и посмотрела туда. Там остался только один байк. Стенд клуба, должно быть, закрыли. Или парней отозвали куда-нибудь.