Уснуть бы... Санитары на посту.

Приносит ли им пользу отраженье?

Оно лишь умножает тесноту,

поскольку бесконечность -- умноженье.

Я сам уже в глазах своих расту,

и стекла, подхлестнув воображенье,

сжимают между койками версту...

Я чувствую во внутренностях жженье,

взирая на далекую звезду.

Основа притяженья -- торможенье!

Нормальный сон -- основа всех основ!

Верней, выздоровления основа.

Эй, Горбунов!.. на кой мне Горбунов?!

Уменьшим свою речь на Горбунова!

Сны откровенней всех говорунов

и грандиозней яблока глазного.

Фрейд говорит, что каждый -- пленник снов.

Как странно в это вдумываться снова...

Могилы исправляют горбунов!..

Конечно, за отсутствием иного

лекарства... А сия галиматья -

лишь следствие молчания соседних

кроватей. Ибо чувствую, что я

тогда лишь есмь, когда есть собеседник!

В словах я приобщаюсь бытия!

Им нужен продолжатель и наследник!

Ты, Горбунов, мой высший судия!

А сам я -- только собственный посредник

меж спящим и лишенным забытья,

смотритель своих выбитых передних...

Ночь. Форточка... О если бы медбрат

открыл ее... Не может быть и речи.

На этот -- ныне запертый -- квадрат

приходятся лицо мое и плечи.

Ведь это означало бы разврат,

утечку отражения. А течи

тем плохи, что любой дегенерат

решился бы, поскольку недалече,

удрать хоть головою в Ленинград...

О Горбунов! я чувствую при встрече

с тобою, как нормальный идиот,

себя всего лишь радиусом стрелки!

Никто меня, я думаю, не ждет

ни здесь, ни за пределами тарелки,

заполненной цифирью. Анекдот!

Увы, тебе масштабы эти мелки!

Грядет твое мучение! Ты тот,

которому масштаб его по мерке.

Весь ужас, что с тобой произойдет,

ступеньки разновидность или дверки

туда, где заждались тебя. Грешу

лишь тем, что не смогу тебя дозваться.

Ты, Горбунов! Покуда я дышу,

во власть твою я должен отдаваться!

К тебе свои молитвы возношу!

Мне некуда от слов твоих деваться!

Приди ко мне! Я слов твоих прошу.

Им нужно надо мною раздаваться!

Затем-то я на них и доношу,

что с ними неспособен расставаться,

когда ты удаляешься... Прости!

Не то, чтобы страшился я разлуки...

Зажав освобождение в горсти,

к тебе свои протягиваю руки.

Как все, что предстоит перенести -

источник равнодушия и скуки -

не помни, Горбунов, меня, не мсти!

Как эхо, продолжающее звуки,

стремясь их от забвения спасти,

люблю и предаю тебя на муки".

IX

Горбунов и врачи

"Ну, Горбунов, рассказывайте нам".

"О чем?" "О ваших снах". "Об оболочке".

"И называйте всех по именам".

"О циркуле". "Рассказывай о дочке".

"Дочь не имеет отношенья к снам".

"Давай-ка, Горбунов, без проволочки".

"Мне снилось море". "Ну его к хренам".

"Да, лучше обойдемся без примочки".

"Без ваших по морям да по волнам".

"Начните, если хочется, с Опочки".

"Зачем вам это?" "Нужно". "И сполна".

"Для вашей пользы". "Реплика во вкусе

вопросов Красной Шапочки. Она,

вы помните, спросила у бабуси

насчет ушей, чья странная длина...

"не бойся" -- та в ответ, -- "ахти, боюся",

"чтоб лучше слышать внучку!" "Вот те на!

Не думали о вас мы, как о трусе".

"К тому ж в итоге крошка спасена".

"Во всем есть плюсы". "Думайте о плюсе".

"Чего молчите?" "Просто невтерпеж!

Дождется, что придется рассердиться!"

"Чего ты дожидаешься?" "Что ложь,

не встретив возражений, испарится".

"И что тогда?" "Естественнее все ж

на равных толковать, как говорится".

"Ну, мне осточертел его скулеж.

Давайте впрыснем кальцию, сестрица".

"Он весь дрожит". "Естественная дрожь.

То мысли обостряются от шприца".

"Ну, Горбунов, припомнили ли вы,