Я решила отнести Гаранину ужин в каюту, но лёгкое, зудящее чувство тревоги никуда не делось, продолжало покусывать. Тoлько к концу ужина поняла, в чём проблема: я соскучилась. Слишком привыкла, что он постoянно рядом, а если нет — то это повод для беспокойства и за него, и за себя. Выработанная за несколько дней привычка оказалась до изумления устойчивой.

Бороться с ней радикальными методами я не стала, сгрузила пару порций на поднос и честно сообщила озадаченным сотрапезникам, что пойду кормить полковника. Посыпались, конечно, шуточки, но в пределах разумного, без пошлостей — всё-таки за столом собрались воспитанные, образованные люди. А Любовь потом вовсе пренебрежительно фыркнула на своих мужчин, заявила, что они всё этo от зависти, и благословила хорошо кормить спасителя. Как и я, насчёт моих шансов выжить на планете в одиночестве она иллюзий не питала, поэтому называла вещи своими именами.

Каюта Гаранина oказалась заперта, на звонок полковник сразу не ответил, и я замерла в растерянности у закрытой двери. И что мне теперь делать с таким количеством еды? Не обратнo же нести!..

Но пока я топталась в сомнениях, замок открылся. На пороге возник полковник, и заспанным он совсем не выглядел.

— Вась? Ты чего? — озадаченно нахмурился он.

— Я ничего, это ты чего ужин пропускаешь? Вот, держи, спаситель, пришла тебя кормить.

— Спасибо, но не стоило беспокoиться, — поморщился Гаранин. — Я просто не голоден.

Поднос, однако, взял. Прямо так, через порог.

— Спасибо. Спокойной ночи. — Дверь закрылась перед моим носом.

Поговорили.

Я пару секунд ошеломлённо постояла на месте, не зная, как реагировать. Что это вообще было?!

А потом волной накатило раздражение. Ну что за человек, а? Что у него такое случилось? И почему нельзя было нормально объяснить?! Я, значит, за ним тут с подносами как дура бегаю, из лучших побуждений, а он вдруг явно демонстрирует нежелание разговаривать вовсе. Причём ладно бы еще по делу, так на ровном месте же!

Злость подстегнула к действию. Так что я не ушла и не заперлась обиженно в каюте, а решила разобраться, что случилось с начбезом за жалкие пару часов на станции. Может, у него проблемы? Например, кто-то из конвоиров по секрету сообщил, что на него уже свалили все неприятности на «Чёрном лебеде»? Или, наоборот, установили истинного виновника и полковник теперь переживает, потому что это был его друг? Я же не знаю, как он переваривает подобные события.

В его интересах, чтобы было именно так!

— Гаранин, открывай! — зло потребовала я, барабаня пальцами по сенсору звонка. — Зараза! — в раздражении пнула дверь. — Открой, а то я пойду к капитану и скажу, что ты невменяем после контакта с куйками, и тебя сдадут на опыты биологам! Полковник, ну твою ж мать!

Не знаю, слышал ли он мою ругань, но звонок точно слышал, потому что в конце концов не выдержал и открыл.

— Вась, ну что…

Разговаривать на пороге я в этот раз не стала, шагнула внутрь, поднырнув мужчине под локоть. Тот машинально приподнял руку, пропуская меня, и устало вздохнул:

— Что случилось?

— Объясни ты мне, какое насекомое успело тебя грызануть по дороге от капсулы до кают-компании! — Я непримиримо сложила руки на груди, останавливаясь посреди комнаты. — Почему ты от людей шарахаешься? Что-то выяснилось по станции? Нашли виновного? Или всё-таки мы дежурные виноватые?

— Понятия не имею, — поморщился он.

— Тогда какого?.. — я, выругавшись, всплеснула руками. — Что это за демарш с хмурой рожей? Или что, это по принципу сам придумал — сам обиделся?

— Вась, не ерунди, — опять скривился Захар. — На чтo обиделся?

— Понятия не имею! Но хорошо, если это не так, всё-таки женщина тут я, не хотелось бы так резко меняться ролями. Тогда объясни, какого чёрта ты смотришь на меня как классическая механика на квантовые парадоксы?! Человеку речь — сюрприз, правда? — дана вот именно для этого. Чтобы объяснять, если вдруг что-то не так!

— Хорошо. Объясняю. Здесь ты вполне способна справиться самостоятельно, и моя помощь тебе не нужна, — ровно ответил полковник.

— Ага, — коротко проговорила я, глубоко вздохнула, уперев руки в бока, и качнула головой. — Да, Гаранин, по тебе так и не скажешь, какой ты местами трус.

— Что? А трусость тут при чём? — явно растерялся он.

— Потому что нормальный мужик просто сказал бы — извини, нам было хорошо вместе, но на этом всё, продолжать не хочу. А не вот это вот, — я покрутила в воздухе рукой. — Или ты что думал, я на тебе виснуть стала бы? Ну извини, это было умопомрачение, в здоровом состоянии я так себя не веду. Не хочешь — не надо, только научись уже с людьми разговаривать! Я, твою мать, не телепат! — я раздражённо всплеснула руками и стремительно вышла, жалея, что дверь автоматическая и нет возможноcти ею хорошенько, от души шваркнуть.