— Ради чего всё это?! — повторила я.

— На этот вопрос у меня пока нет ответа, только предположения, — признался Марин. — Может, что-то прояснится, когда вернёмся на «Чёрного лебедя». Я уже несколько дней без новостей, спецсвязь недoступна, а обычной такие вопросы не доверишь. Ты работала с ним несколько лет, может, ты что-нибудь скажешь?

— Оказывается, я очень плохо разбираюсь в людях. Так что — даже идей никаких, — вздохнула я в oтвет, покосившись на Гаранина.

Как интересно жизнь переворачивает всё с ног на голову. Кто представлялся обаятельным и даже чудесным — показал себя безжалостным чудовищем, а кто виделся грубияном и солдафоном — на деле заботливый, надёжный, нежный. Волей-неволей задумаешься, что мы перенеслись в какую-то параллельную реальность.

Чушь, конечно. Но как же трудно поверить…

— Василисаркадьнавыживы!

Хорошо, Леночка не намного крупнее меня — повыше, но тоже тонкая. Иначе непременно уронила бы, а потом ещё и придушила на радостях.

— Лиса! Ну и заставила ты нас всех поволноваться, жестокая женщина! Но это же надо, как всё получилось! — поверх Лены меня крепко стиснул в объятьях Део. Аспирантка придушенно пискнула от неожиданности, но выдираться не стала.

Остальные лабораторные проявляли эмоции сдержанней, но тоже обступили, выражая радость. Засыпали вопросами, на которые я даже не пыталась пока отвечать — бесполезно. Просто радовалась собственному возвращению и тому, что вокруг столько хороших, знакомых и, главное, понятных людей.

Модуль, в котором располагался макетный зал, после нашего с араниным перемещения хоть и сумели отловить и пристыковать обратно, но он всё равно сильно пострадал, и доступ туда закрыли до окончания восстановительных работ. Кроме того, террористы в двух местах покалечили обшивку станции, так что на потрёпанном «Чёрном лебеде» активно шёл ремонт. А с другой стороны — не так сильнo он пoстрадал, учитывая изначально приготовленную участь.

Мою лабораторию временно приютили программисты, выделив уголок. Свободного места у них хватало: хоть они и объединялись в один отдел, но по факту специалисты были прикреплены к разным направлениям и на своих официальных рабочих местах почти не появлялись. Там и состоялось моё воссоединение с командой.

Пошла я к ним почти сразу после прибытия на станцию, только наскоро приняла душ и наконец-то переоделась в свои вещи. Выбрала узкие тёмные брюки и алую блузку; кажется, я еще некоторое время буду протестовать против порядков той дикой планеты и избегать юбок.

Мне было не по себе оттого, что Гаранина отправили под домашний арест. Во-первых, привычка, что он всегда рядом, заставляла беспокоиться, а во-вторых, обидно за хорошего человека, даже несмотря на то, что я понимала кратковременность такой меры. Но тёплый приём в родной лаборатории поднял настроение и немного отвлёк от мрачных мыслей. Скучать и думать лишнее некогда, вокруг — приятные лица, и даже моё взбудораженное куйками подсознание не видит в них опасности.

— Ну всё, всё, дайте и мне уже Василису обнять, — шикнула на Амадео Хема. Отогнала зама, символически приобняла, потом отодвинула на вытянутых руках, критически разглядывая. — Слушай, а похорошела, посвежела! Как будто в отпуске побывала!

— В чёрной дыре я видала такие отпуска, — поморщилась я. — Вечером поболтаем.

— А со мной? — Део приобнял меня за талию, поймал ладонь, чтобы поцелoвать. — Я, между прочим, скучал и тоже хочу поболтать!

Ничего странного в таких проявлениях нежности со стороны Тотти не было. Дело не в том, что мы периодически проводили время вдвоём к общему удовольствию, это просто темперамент: Амадео лезет ко всем женщинам, а еcли та ещё и симпатичная — то отделаться от его попыток обнять и подержать за руку мало кому удаётся. И я обычно предпочитала потерпеть: сплетен поведение Део давно не вызывало, и скорее кто-то обратил бы внимание, если бы я на людяx от него шарахалась.

Но сейчас навязчивость Део вдруг вызвала резкое отторжение. Не только моральное — оттого, что хотелось видеть на месте Тотти другого мужчину, и этому другому наверняка было бы неприятно поведение моего зама, — но еще и физическое. Если раньше порывы Амадео не вызывали протеста, потому что пробуждали приятные воспоминания, то теперь они воспринимались только как попытки совершенно постороннего человека ограничить мою свободу.

Этого мужчину я больше не хотела. Совсем.

— И с тобой поболтаем, — заверила я, осторожно высвобождая пальцы и убирая руку Тотти со своего бока. Движение, конечно, не укрылось от зорких чёрных глаз Хемы, однако с расспросами она сейчас не полезла. — Вот прямо сейчас и начнём. Соскучились? А я вам работу привезла!

Ближайший час мы посвятили планёрке. Я рассказала о том, как и куда мы переместились, о своих предположениях и том, что удалось выжать из остатков прототипа. Коллеги — о том, какие показания приборов удалось получить.

В итоге выяснилось, что нам и здесь невероятно повезло: в бортовом компьютере станции сохранились продублированные результаты прежних работ, и туда же оборудование до последнего слало отчёты о своём состоянии и получаемую картину. В результате пространственный прокол успешно зарегистрировали почти все нужные приборы. В наших руках окaзались уникальные данные, и дело оставалось за малым: расшифровать их и подключить теоретиков института.