— Саша! Мне очень нужна твоя помощь! — возле нашего стола появляется Кристина, нервно дергающая руками. — Спаси, пожалуйста… Там… на кухне кошмар какой-то… Моисеевич опять в истерике… Если моя пати будет испорчена из-за него…

— Моисеевич? — хмыкает Холодильник. — И чем же я помогу? Он же добровольно к вам в ресторан… перешел работать.

— Только ты можешь его уговорить! — подобострастно восклицает Кристина, почти плача. — Он же вообще только тебя воспринимает!

Холодильник целует меня в щеку и шепчет:

— Я ненадолго. Не скучай. И никуда не уходи.

Господи! Ты даешь мне возможность трусливо сбежать?! Благодарю тебя!

Глядя на удаляющегося Холодильника, я наклоняюсь к Матвею и говорю негромко, чтобы слышал только он:

— Выйду. Скоро вернусь.

— Проводить? — вежливо спрашивает он. — Всё в порядке?

— Провожать не надо. Конечно, всё в порядке! Просто освежиться надо, — улыбаюсь я, выходя из-за стола и, стараясь не бежать, выхожу из зала.

Вот теперь почти бегу, спускаясь на первый этаж и оглядываясь в поисках того, кто вернет мне плащ. Где здесь гардероб?

— Нина! — чужие сильные руки обнимают меня сзади. — Ты ли это?

Резко вырываюсь и разворачиваюсь. Сергей.

— Я, — соглашаюсь я с очевидным и раздумываю, куда его ударить и в какую сторону теперь бежать, бог с ним, с плащом!

— Как ты… как ты изменилась, — Сергей стоит напротив меня, перекрывая мне путь к дверям.

— Постарела? — нервно шучу я, стараясь не встречаться с ним взглядами.

— Стала еще красивее… — негромко отвечает Сергей и вдруг, крепко взяв за руку, тащит меня на веранду в зимний сад.

Похоже, я сегодня стану просто фанаткой редких растений. Залезть бы в какой-нибудь цветочный горшок и прикинуться цветущим кактусом. Или не цветущим… Или не кактусом…

— Как ты здесь? Почему? Ты вместе с Климовым? Давно? Ты на него работаешь? Или ты с ним спишь? — Сергей забрасывает меня вопросами, не давая сосредоточиться ни на одном из них.

— Отпусти меня, — негромко, но твердо говорю я, настойчиво освобождаясь от неприятных объятий.

— Я искал тебя. Звонил. Приезжал. Первое время после выпуска… — Сергей отходит от меня на пару шагов и жадно оглядывает всю, выискивая мельчайшие подробности в моем облике. — Только успокоился… И вот ты… Настоящая и живая…

Дохлая. Я сейчас просто дохлая кошка… Напряжение и тяжесть тех дней, когда я находилась под прессом его внимания ко мне, вернулись одновременно и придавили, не давая свободно дышать. Мне вспомнилась наша кошка Генриетта, которая однажды чем-то отравилась и долго болела, лежала, не в силах поднять ни морды, ни лапы, с трудом открывая свои голубо-зеленые глаза и с тоской глядя на нас, ее хозяев.

— Я выхожу за него замуж, — удается сказать мне спокойным ровным голосом. — Мы в отношениях полгода. Отвечаю из вежливости, поскольку тебя это совершенно не касается. И вообще наш с тобой разговор привлечет внимание. Меня будут искать и найдут в твоем обществе. Ничем хорошим для тебя это не кончится… Зачем тебе неприятности?

— Неприятности? Мне? — в серо-зеленых глазах Сергея зажигается огонек наглости и лицемерия. — Нинуш! Ты что-то путаешь. Это я могу организовать тебе такие неприятности! Или забыла?

Ничего я не забыла… Ни моего прозвища Нинуш, которое мой однокурсник Сергей дал мне, не спрашивая моего согласия, ни того, что этот человек может серьезно осложнить мою и без того в последнее время нелегкую жизнь.

— Зачем тебе всё это? — повторяю я свой вопрос, наконец, встретившись с ним глазами. — Четыре года прошло.

— Года прошли, но я ничего не забыл… И всё сохранил, — шепчет мне Сергей, приблизившись и обняв за талию.

— Сохранил воспоминания? — саркастически спрашиваю я, захлебнувшись горечью.

— Нет. От воспоминаний я избавился сразу, но, как оказалось, не навсегда. Ты знаешь, что я храню, — прижимает меня еще крепче.

— Я ударю тебя, — тихо предупреждаю я. — Ты знаешь, как я могу ударить…

Сергей ежится и отпускает меня, но не отодвигается.

— Я считаю, что мы поговорили, — констатирую я, осторожно обходя Сергея.

— Вот уж нет! — восклицает он. — Разговор только начался. Ты немного мне должна. Тебе так не кажется?

— Нет, конечно! — нервно фыркаю я. — Мне не о чем с тобой говорить!

— Как же не о чем? — даже присвистывает Сергей, беря меня за локоть и снова прижимая к себе. — А о нашей близости и любви?

— О чем? — я даже теряюсь от такой неприкрытой самоуверенности. — Не было ни любви, ни близости!

— То, что близости не было, знаем только мы двое, а я ни за что в этом не сознаюсь, — цепкие пальцы держат крепко и больно, точно останутся синяки. — И любовь была. Моя любовь к тебе.