Через пару минут все отмирают и активно включаются в поздравительную программу, недаром же мы культурологи! Мы столько всего для Вали и Вари придумали!

Сергей сидит в машине больше двух часов, видимо, успокаивается. Потом приходит к нам и как ни в чем не бывало подключается к веселью. Я страшно жалею, что поддалась на уговоры сестер Костенко и не вызвала такси. Мрачный взгляд Сергея я время от времени ловлю на себе, и от этого очень неуютно.

— Спасть будешь с нами! — говорит мне Валька. — От греха подальше!

— Да! Он же чокнутый и бешеный! — подхватывает Варька. — При нас тронуть не посмеет!

В одиннадцать мне нужно позвонить родителям, как велел папа. Связь на даче плохая, поэтому я долго ищу место, с которого можно дозвониться до города. Это крыльцо старой бани в глубине большого по площади участка. Девчонки говорили, что их родители выкупили два соседних участка, чтобы в будущем построить на них дома для дочерей. Поэтому размеры "угодий" Костенко впечатляют.

Сажусь на крыльцо и долго разговариваю с мамой, подробно рассказывая ей, как мы поздравили сестер, и убеждая ее, что у меня все хорошо, мальчики не пьяные и не позднее двух часов дня я буду завтра дома.

— Спряталась? — громкий оклик Сергея пугает меня до дрожи. Хорошо, что мама уже повесила трубку.

Сергей зол и уже основательно пьян.

— Звонила родителям, — тихо отвечаю я, аккуратно обходя парня.

— Куда! — Сергей, несмотря на опьянение, ловко ловит меня и прижимает к себе. — Попалась, Нинуш!

— Не называй меня так! — тут же сержусь я и тут же ругаю себя за то, что рассердилась. Сейчас надо было потерпеть, а не злить его еще больше.

— Нинуш! Моя Нинуш! — пылко говорит Сергей, начав целовать меня, куда попадает, так как я вырываюсь и пытаюсь освободиться. — Что? Что тебе еще надо? Я могу дать тебе такую жизнь, что ты каждый день будешь благодарить меня за это!

— Я буду прямо сейчас благодарить тебя, если ты меня отпустишь! — стараюсь говорить спокойно и не показывать свой страх.

— Ну уж нет! — отвечает мне Сергей, глядя на меня со страстью и решимостью. — Теперь ты никуда не денешься!

Он хватает меня на руки и несет в старую баню. Предбанник маленький, с низким потолком. Сергей ставит меня на пол, одной рукой загораживая лицо, по которому я безостановочно луплю, другой закрывая внутреннюю задвижку. Почти отшвырнув меня в угол, он включает свет.

— Раздевайся! — командует он. — Или порву всё к чертовой матери!

Умом я понимаю слова, которые он говорит, но они пугают меня не так сильно, как низкий потолок и приближающиеся ко мне стены. Вот они все ближе и ближе.

Сергей срывает с себя футболку, обнажая загорелое красивое тело. Он стройный и спортивный, как говорит мой папа, с рабочими мускулами. И последнее, что помню я перед началом панической атаки, это его татуировки. Зловещие и очень красивые. Кинжал на запястье мы видели все, а вот волчий оскал на правом плече и изящный арбалет на накаченном животе, стрелой уходящий ниже пояса джинсов, я видела впервые. Красота татуировок и их необычность на несколько секунд задерживают меня в этой реальности, и я даже слышу слова Сергея:

— Ты издевалась надо мной целый год! Пришла пора платить за это!

На арбалете натягивается стрела, и я второй раз в жизни ухожу в другую реальность — падаю в обморок.

Возвращение предлагает те же виды: низкий потолок и почти подобравшиеся ко мне стены. Но теперь я ощущаю под головой твердость живого человеческого тела. И еще легкий озноб. Медленно провожу правой рукой по телу, левая прижата к чужому голому боку. На мне нет одежды.

— Жива? — хрипло спрашивает меня Сергей.

Еще медленнее, чем до этого действовала рукой, поворачиваю голову на голос и понимаю, что мы лежим на деревянном пологе. Левым боком я прижата к голому боку Родина.

— Что ты сделал? — тоже хрипло спрашиваю я, ощупывая себя и не находя никаких изменений, кроме отсутствия одежды и распущенных волос.

— Ничего, — после долгой паузы отвечает он, поворачивая ко мне голову и съедая меня взглядом. — Пару фотографий в стиле ню и один поцелуй.

— Ты! — кричу я и вскакиваю, начиная метаться по предбаннику в поисках своей одежды. Вот они, моя футболка и летние брюки, валяются в углу на полу. Лихорадочно одеваюсь, не с первого раза попав нужной ногой в нужную штанину.

— Ты воспользовался моим обмороком! — обвиняю я Сергея, продолжающего лежать голышом на пологе.

— Нет, — спокойно отвечает он. — Хотел, но испугался твоего обморока. У тебя клаустрофобия?

— Что за фотографии? — не отвечаю я на его вопрос, а задаю свои. — Что ты собираешься с ними делать?

— Узнаешь, — лениво отвечает он, не торопясь вставая и начиная так же не торопясь одеваться.

— Я ненавижу тебя! — кричу я. — Если ты мне навредишь как-нибудь, я обращусь в полицию!