Любовь?

Я отбросила прочь такие мысли. Я не знаю значение этого. Я забыла своих родителей, любовников, родственников или друзей. Как я могла забыть о них, однако чувствовать себя, будто я любила этого ужасного, окровавленного мужчину, который меня похитил и собирался продать?

Я разбита.

Я хотела потрясти себя и посмотреть, будут ли осколки моей души звенеть как китайский фарфор. Мне нужно найти способ собрать себя воедино, и как можно скорее.

Килл сделал глубокий вдох, когда новая волна боли заставила его вновь сжать кулаки.

— Ты сказала, что можешь помочь. Почему?

Я уперлась руками в мои голые бедра, желая, чтобы футболка была длиннее.

— Я ветеринар. Или, по крайней мере, была ветеринаром или училась, чтобы стать им... в общем, я знаю, как остановить кровотечение.

Надеюсь.

Нет, я знаю. Что-то внутри трепетало знаниями о том, как лечить, как зашить, обеспечить уход.

Он поднял бровь.

— Сколько тебе лет? Ты выглядишь слишком молодой, чтобы быть настолько квалифицированной.

Он наклонил голову, разоблачая рвение своего безобидного вопроса. Его поза говорила о том, что он меня знает или сомневается в моих навыках?

Я не знаю.

Я махнула рукой.

— Тебе правда нужно знать? Мне казалось, ты говорил, что тебе плевать на то, кто мы, откуда и как нас зовут. Скажи мне, где твоя аптечка, и я помогу тебе.

Я хотела получить ответы, но не хотела показывать свою слабость, упрашивая. Если я не буду подталкивать, сколько я смогу узнать из его оговорок и случайно проскальзывающих фраз?

Он стиснул челюсти, рассуждения светились в его взгляде. Наконец и с болезненным стоном он сбросил окровавленную куртку с плеч.

Я ахнула, откатившись назад на своем кресле.

— О, мой бог!!!

Вид крови меня не беспокоил, но то, что ему больно, ранило меня каким то непонятным образом.

Он стиснул зубы, глядя на свою продырявленную футболку.

— Ох, дерьмо. Надеялся, что все не настолько плохо.

Так много крови.

Он слегка покачнулся, его голова наклонилась, прежде чем он пробормотал:

— Ванная комната справа. Под раковиной,

— Я... я думаю... тебе нужно в больницу.

Количество крови делало раны несовместимыми с жизнью. Ходьба, езда на мотоцикле глухим утром, удерживание меня в заложниках, конечно же, не помогло ситуации.

Он поднял пылающий зеленый взгляд.

— Никаких, бл*дь, докторов. Иди, возьми...

Его глаза закатились, челюсть отвисла, и он рухнул вперед.

Я вскочила на ноги, когда он падал со стула, лицом вниз на белую плитку. Я бросилась вперед, хватая его за холодный бицепс, надеясь, что смогу удержать его от еще больших повреждений. Но пользы это не принесло. Он рухнул в кучу черной окровавленной одежды, его отросшие волосы прилипли к однодневной щетине.

Прекрасные глаза, которые жили в моей душе — глаза, которые преследовали меня — закрылись.

Компьютеры все еще гудели, но остальной мир затих. Без его зеленых глаз, волнующих мое сердце, я с трудом дышала, пытаясь собраться. Это было жестокой шуткой? Находиться в заложниках у мужчины, который своими глазами захватил и удерживал мою любовь и душу?

Почему я не могу вспомнить?

Мой живот ныл от боли, от горя — потеряв последнее, что я не могла вспомнить. Это намного больнее, чем что-либо, случившееся с тех пор, как я очнулась.

Килл дышал чуть слышно, но он был жив. Его рука была вытянута, щека прижата к жесткому полу, тело скрючено в болезненной позе.

Мое сердце екнула, глядя на его бессознательное тело.

Я осталась одна.

В голове что-то щелкнуло, взгляд остановился на выходе. Это был мой шанс. Единственный, который я могла использовать, до того как моя жизнь превратится из ночного кошмара в шоу ужасов.

Бежать.

Я стояла, замерев на месте, когда ужасные сценарии и выводы заполнили мой разум.

Если я сбегу, меня ждут врачи, проверки, допросы. Если я сбегу, то попаду из одной неизвестности во множество других.

Если же я не сбегу, мне суждено будет жить в мире, где я буду не человеком, а игрушкой. Надо мной будут издеваться, насиловать и относиться как к грязи

Меня продадут.

Я не могла позволить этому произойти.

Прикусив губу, я ткнула Килла ногой. Я должна была убедиться, что он без сознания, прежде чем сбегу. Он не застонал, не вздрогнул. Находился полностью без сознания.