Я извивалась и выворачивалась, пытаясь освободиться. Я вылечу его, до того как он уйдет в никуда. Воспоминание утвердило мое решение. Независимо от моего будущего.

Его любовь к кому-то — к ней — только укрепила мое решение заваливать его вопросами, до тех пор пока не получу ответы.

Глаза Килла распахнулись, стеклянные и тяжелые. Его бедра дернулись, потеревшись об мои.

Я прикусила губу, ненавидя то, как это незначительное движение направило электричество в мой кровоток.

Он медленно поднял голову, моргая как обдолбанный. Ему стало еще хуже: я волновалась, что после следующего обморока он не очнется.

— Я заключу с тобой сделку, — прошептала я. Я ненавидела то, каким мягким и покорным стал мой голос. Каждый сантиметр его тела превратил меня из жертвы в соблазнительницу против моей воли. Мои пальцы жаждали пробежаться по его густым, длинным волосам. Мои соски напряглись, чувствуя его грудь, плотно прижатую к моей.

Я не должна была думать о сексе. Но в такой близости от него это все, на чем я могла сосредоточиться.

Его глаза широко распахнулись,

— Ты не в том положении, чтобы торговаться.

Он поморщился, скрипя зубами от мучительной боли.

Сохраняя свой голос таким же низким, я прошептала:

— Я в идеальном положении, чтобы торговаться. Если ты не позволишь мне обработать рану и уложить тебя в постель, ты снова вырубишься, а когда очнешься, я буду далеко.

Я не уйду, пока не разберусь.

Его бровь изогнулась, боль сковала его.

— Ты должна уйти. Очевидно ведь, что я не смогу тебя догнать. — Он вздохнул, сбрасывая напускную байкерскую злость. — Почему ты все еще здесь?

— Ты знаешь почему, — вздохнула я. Пожалуйста, скажи мне почему.

Он покачал головой.

— Ты...— он остановился, передумал и пробормотал: — Погоди, ты сказала, что хочешь уложить меня в постель?

Его бедра чуть толкнулись, испытывая меня.

Я понимала, что должна была отбиваться, испугаться и взбеситься из-за того, что он пользуется мной — но я... не смогла.

Я не играла в игры. Я могла проиграть слишком многое, а все, что могла выиграть, узнать, кем я была. Не стану скрывать, что я находила его чрезвычайно привлекательным. Я бы не пыталась и не притворилась, что я не хочу быть с ним — всем ним — включая все его скрытые воспоминания.

Мой мир сократился от семьи, друзей и карьеры, которых я не помнила, до него. Только его и меня. Здесь и сейчас.

Правда была единственным способом двигаться вперед.

Я не отводила он него глаз.

— Ты цепляешься не к той части разговора. Если ты не позволишь мне помочь тебе, ты умрешь.

— И это пойдет тебе на пользу, так почему это тебя волнует?

— Я тебе говорила. Я волнуюсь, потому что у меня есть вопросы, очень много вопросов, и ты единственный, кто может на них ответить.

Он усмехнулся, но его лицо теряло силы, ослабев снова.

— У меня нет ответов на твои вопросы.

— Я думаю есть.

— А если я это сделаю, но решу тебе никогда ничего не рассказывать — что тогда?

Я промолчала, во мне поселилась уверенность.

— Я тебя заставлю. — Я мягко улыбнулась. — Я могу быть очень убедительной.

Я так думаю.

Душераздирающая тень отчаяния наполнила его глаза, чтобы исчезнуть через секунду.

— Кое-кто однажды сказал мне, что я был невероятно упрям.

— Естественно. В противном случае ты позволил бы мне встать, и я бы излечила тебя.

Он не улыбнулся, напряжение стягивало его мышцы.

— Кто ты такая?

Печаль появилась из ниоткуда,

— Я надеюсь, ты мне расскажешь.

Он отвернулся, гнев придавал ему сил. Он скатился с меня, будто больше не мог находиться вблизи от меня. Уставившись в потолок, Килл проворчал:

— Хорошо, лечи меня.

Я села, прижимая ладонь к своей ноющей спине.

Килл добавил:

— Я даю тебе слово, что буду лежать здесь, и позволю тебе протыкать меня проклятой иголкой. Я даже позволю тебе размахивать пистолетом перед моим лицом, если это заставит тебя чувствовать себя в безопасности, но я хочу кое-что взамен.

Мои брови приподнялись.

— Ты хочешь больше чем свою жизнь? Это немного алчно, тебе не кажется?

Повернув голову, он остановил свои зеленые глаза на мне.

— Я хочу знать о тебе все. Шрамы. Татуировки. Все это. Меня не волнует, сколько это займет времени. Меня не волнует, как я заставлю тебя вспомнить. — Воздух мерцал, когда его гнев нарастал. — Но вот что я скажу тебе — если ты мне солжешь, я убью тебя. Справедливо и чертовски просто. Я не знаю, вешаешь ли ты мне лапшу на уши или это правда, но независимо от этого — одна ложь и тебе конец.