– У меня нет никаких денег.

Килл сразу вытащил серебряный зажим, отсчитал пять стодолларовых купюр. Открепив их, он сказал:

– Возьми.

У меня челюсть отвисла от вида хрустящих купюр.

– Ты предлагаешь мне пятьсот долларов?
– я не могла остановить мимику на лице, искривившемся от недоверия.
– Я не могу их принять.

Он изогнул бровь.

– Почему бы и нет? Я не собираюсь терпеть тебя в своей одежде, и ты сейчас похожа на ребенка, играющего в переодевания.
– Он прошептал будто бы мысли вслух, - Это выглядит чертовски несексуально и, в любом случае, не так должна одеваться женщина.

Женщина.

Он назвал меня женщиной, а не девушкой, как прошлой ночью.

Быстрым движением он схватил мое запястье и сжимал мои кости, пока, не имея выбора, я не разжала ладонь.

– Ай!

Он зажал деньги в моей ладони.

Отпуская, он стал отходить, но не достаточно быстро. Я сжала его пальцы своими.

Он перестал дышать.

Наши глаза встретились, и весь остальной мир исчез.

Я вздрогнула, когда связь между нами выстрелила мне в сердце. Его пальцы дернулись под моими, губы приоткрылись, словно он упорно боролся против того, что происходит.

Я не могла отвести взгляд. Я ничего не могла сделать, кроме как поддаться искрам связи между нами и тому, как он заставлял меня чувствовать себя живой, даже когда я ощущала себя совершенно опустошенной. Опустошенной из-за мыслей, воспоминаний, историй, которые могли разрушить то, что я обнаружила в самых неожиданных местах.

Его грудь приподнялась, когда глубокое влечение и животный контроль появились в его глазах.

Я хотела остаться с ним наедине. Я жаждала остаться с ним наедине.

Он вырвал свои пальцы из моих рук, разрушив хрупкий мост, выстроенный между нами.

– Возьми эти чертовы деньги.
– Его лицо побелело, вчерашние порезы ярко выделялись.

Деньги?

Я изо всех сил пыталась вспомнить, о чем мы говорили.

Тяжело вздохнув, я пробормотала.

– Если я сделаю это, то все верну тебе.

Я не хочу быть перед ним в долгу - неважно, что это были всего лишь вещи, я не собираюсь быть ему что-то должна.

Он улыбнулся, наполовину холодно, наполовину полный жалости.

– Ну, конечно, ты вернешь. Ты рассчитаешься со мной, когда я тебя продам.
– Оглянувшись вокруг, он возвысился надо мной, понизив голос до шепота.
– Твое тело отплатит мне в тысячекратном размере. Своим повиновением ты отплатишь мне за мой небольшой вклад, который я делаю для твоей внешности.

Мое сердце разбилось вдребезги.

Желудок ухнул вниз.

Вся теплота и веселье испарились.

Он продаст меня.

Он был намеренно жесток, напоминая мне. Не то чтобы я забыла об этом, но я надеялась, что время подарит мне помилование… что оно даст...

Что? Заставит его влюбиться в меня?

Я опустила голову, вся радость от пребывания рядом с ним растворилась.

Затем гнев рванул по моим венам, даруя чудовищное безрассудство. Я скомкала деньги и швырнула ему в лицо. Он дернулся от шока, когда банкноты, развеваясь на воздухе, упали к его ногам, приземляясь на серый ковер.

Выражение его лица скрывало негодование, руки он упер в бока.

– Подними. Их.

Я стояла на своем.

– Я не куплю одежду лишь для того, чтобы ты смог, разгуливая вокруг, демонстрировать меня и выторговывать лучшую цену своим инвестициям.
– Я ненавидела дрожь в своем голосе - боль от того, что оставил меня только потому, что у него оказалось шесть девушек вместо пяти. Я была лишней. Бонус.

Я больше не хотела находиться здесь. Я хотела побыть где-то в тишине, чтобы я могла разобраться с хаосом, которым стала моя жизнь.

Печаль опустилась на мои плечи.

– Ты, в самом деле, не знаешь меня… это так?

Он насторожился, снова оглядев магазин, будто люди подслушают бесценную информацию.

– Я сказал тебе правду.

– Ты никогда не видел меня прежде?

Что-то промелькнуло на его лице. Я воспользовалась этим.

– Прошлой ночью, когда ты снял мою повязку, ты узнал меня. Скажи мне, что я это выдумала.

Он стиснул челюсти.

– Я не собираюсь тебе ни черта говорить.

– Пожалуйста!
– я сказала громче, чем собиралась.
– Пожалуйста... Почему ты смотришь на меня так, будто я была...

Любимой, которую ты потерял и нашел.

Он потер ладонью лицо, плечи напряглись.

– Ты правда хочешь знать? Ты серьезно собираешься давить на меня - здесь- в гребаном отделе магазина?

Мое сердце гулко билось, когда я почувствовала правдивость.

– Да. Я действительно хочу знать - больше чем, что бы то ни было.