— Что?

— Ну… кхм… когда-нибудь влюблялась?

— Что?.. — мои щеки вновь запылали пожаром — и как не подожгли подушку до сей поры?

— Кхм… ничего… забудь, — вздохнул Энги и, шумно скрипнув лежанкой, отвернулся к стене.

Мне вспомнились ласковые слова Хакона, вспомнилось прикосновение его красивых, четко очерченных губ к моим губам, вспомнилось, как трепетало мое сердце при мысли о том, что я стану его женой. Вспомнились и собственные горькие слезы, когда открылся жестокий обман.

— Влюблялась, — ответила я после долгой паузы, сама не зная, зачем. — Только обожглась больно.

Дыхание Энги замерло, ни единого шороха не доносилось до моих ушей с его стороны. Я молча кусала губы, вспоминая, как плакала на груди старой Ульвы, а она гладила меня по голове и шептала, шептала, шептала…

— Кто он? — негромкий голос Энги заставил меня вздрогнуть, развеивая тяжелые воспоминания.

— Неважно.

— Он из нашей деревни?

— Да, — я помолчала, припоминая слова, которыми утешала меня Ульва. — Глупости это все.

Нет ее вовсе, любви-то. Мужики придумали, чтобы бабы верили.

И чтобы юбки повыше поднимали, — в моем воображении договорила сердитая Ульва, но я не стала озвучивать Энги эти слова.

Тур повернулся теперь уже на другой бок и громко засопел.

— Ну, нет так нет.

Я вздохнула и закрыла глаза, натянув одеяло до самого подбородка. Разбушевавшееся сердце никак не унималось, колотясь теперь где-то в животе. Несмотря на усталость, сон почему-то вовсе не шел.

Судя по тому, как ворочался на постели и терзал кулаками подушку Энги, ему тоже не спалось. Но его-то можно было понять: он привык возвращаться домой за полночь и спать до полудня.

— А ты? — слова вырвались у меня раньше, чем я успела сдержать свой язык.

— Что? — буркнул Энги, хотя прекрасно понимал, о чем я спрашиваю.

— Любил кого-нибудь?

Его сопение стало еще громче — что твой котел на печи, с которого вот-вот сорвет крышку.

— Было дело.

— И кто она? — улыбаясь, коварно повторила я его же вопрос.

— Кто-кто… Ты ж сама сказала: нет ее, любви-то. Бабьи выдумки. Спи уж.

— А она…

— Спи, сказал.

Я хихикнула и отвернулась к стене, перебирая в памяти всех деревенских девиц, одна из которых могла приглянуться юному Энги. А может, это кто-то из ныне замужних? Ведь больше пяти лет прошло с тех пор, как он покинул Три Холма.

Надо бы спросить у Миры. Она-то жила здесь с самого рождения, а сплетни — ее самое любимое занятие. Наверняка она что-нибудь слышала о пассии Ульвиного сына. Рассудив так, я прислушалась к сбивчивому дыханию Энги и попыталась восстановить собственное.

Удастся ли сегодня уснуть?

Проснулась я, по обыкновению, вместе с заливистыми петушиными криками. Небо за окном лениво серело, бросая в избу темные тени от высоких сосен — занимался рассвет. С опаской поглядывая на спящего Энги и борясь с зевотой, я поспешно выскользнула из ночной сорочки и переоделась в домашнее платье, натянула теплые чулки, зажгла свечу, разгоняя сонливый полумрак, и принялась растапливать печь, чтобы согреть воды для умывания и приготовить завтрак для Энги.

Едва комната наполнилась теплом, он заворочался и, раскинув длинные руки в стороны, сбросил с себя одеяло. Я подошла ближе, чтобы поправить его, и невольно скользнула взглядом по темному следу от плети на шее. Сама не понимая, что делаю, я осторожно присела на край лежанки и легонько провела пальцами вдоль вздувшегося рубца, невольно задевая ритмично пульсирующую вену, которую пересекал шрам. Шея Энги была крепкой и мощной, как у взрослого мужчины, но расслабленное во сне лицо казалось мягче и моложе, чем при свете дня. Похоже, Энги очень старался выглядеть взрослым и грозным, но сейчас, когда его широкие темные брови не съезжались хмуро к переносице, а жесткие губы не кривились в некрасивой ухмылке, он казался обычным парнем не старше двадцати пяти лет. Я бездумно очертила кончиками пальцев линию шрама на его скуле, и в этот миг Энги открыл глаза.

Я вскочила, будто на меня накинулся рой лесных пчел, и отступила от лежанки.

— Илва? — он резко приподнялся на локте и сонно заморгал глазами. — Что-то случилось?

— Нет. Ты сбросил одеяло, я подняла. Спи, еще рано.

— Рано? — он завертел головой, вглядываясь в светлеющее небо за окнами. Словно спохватившись, нахмурился и спустил босые ноги в смятых нижних штанах на пол. — Ох. Мне пора.

— Куда? — удивилась я, стараясь не глазеть на него.

— На охоту.

Ах, да, он же говорил вчера… А я и всерьез-то не приняла.

— Пожрать есть что?

Вздохнув, я быстро собрала на стол, пока Энги торопливо одевался. На душе неприятно скребло — некстати вспомнился съеденный волками конь и та молчаливая угроза, которую я прочитала в глазах нового вожака.

— Не ходил бы, — тоскливо протянула я без особой надежды. — Волки ведь близко…

— А я их не боюсь, — самодовольно вскинул голову Энги, уплетая за обе щеки яичницу с жареным луком. — Не на них ведь иду. А если и повстречаю, то шкура-другая мне тоже не помешает: надо же как-то добыть тебе еще три серебреника.