Спасало одно – равно, как и мой мужчина, я была безумно занята, и достаточно было покинуть его кабинет и несколько раз хорошенько вдохнуть и выдохнуть, как мысли сами по себе переключались на дела насущные.

Из цветочного магазина я уволилась, в «Неотеке» же, наоборот, за последующую неделю успела побывать аж два раза, половину времени тратя на свой собственный проект, а половину – готовя кофе, печатая документы и слушая байки своей новой начальницы, главы отдела по контролю за качеством – довольно милой, полноватой дамы, возраста примерно моей матери.

– Я так счастлива, дорогая, что у начальства нашлась пару копеек на твою зарплату. Мне ужжжасно не хватало личной помощницы… – радовалась Маргарита Степановна, сдувая пенку с принесенного мной из кафетерия латте. – Теперь станет намного легче.

Помощница ей не нужна была от слова совсем, но я не спорила, потому что «пара копеек», которые не пожалел Арсений Петрович, вылилась в совершенно немыслимую для меня зарплату в двадцать пять тысяч рублей в месяц. Если прибавить к этому тот факт, что работала на эту зарплату я всего лишь два раза в неделю (из которых половину времени тратила на проект), а ближе к каникулам мне обещали начать давать задания, которые зачтутся в практику, пользу от вмешательства Виктора Алексеевича в мой карьерный рост трудно было переоценить.

Да, я понимала, как это выглядит со стороны. И да, меня это волновало. Мало того, меня жутко бесило даже предположение, что кто-то может посчитать меня шлюшкой, забавляющей своего папика за материальные радости. Потому что в Знаменского я влюбилась бы, даже если бы он проводил все свое свободное время поплевывая на прохожих с разложенной на асфальте картонной коробки – особенно, если бы присвистнул мне вслед и кинул какой-нибудь непонятный, завуалированно-язвительный комплимент по поводу блондинок.

В любом случае, выбора у меня особенно не было – ультиматум был поставлен ясно и четко. Либо я принимаю все его решения, либо мы расстаемся.

И все же, к концу недели я была готова была поставить ему свой собственный ультиматум. Либо он забирает меня на выходные и качественно лишает девственности, либо… я заявляюсь к нему домой и разбиваю весь оставшийся фарфор в его коллекции.

Спас фарфор очередной звонок с блокированного номера.

– В пятницу вечером идем в гости. На юбилей. Официально вместе.

Если бы не шум и звон посуды в кафетерии, где и застал меня удивительный звонок, было бы слышно, как ударилась об пол моя челюсть.

– Юбилей?.. Чей?

– Потом расскажу. Я дам тебе адрес магазина, где выберешь себе коктейльное платье – его запишут на мой счет. И еще один адрес дам – там сделают прическу и накрасят. Ты должна выглядеть на миллион долларов, и это по минимуму. После вечеринки поедем ко мне.

– Девочка моя, ну это же совсем пассе… – протянула, сжалившись надо мной, грудастая хозяйка бутика, вот уже полчаса наблюдающая за моими мучениями с высоты стойки кассы. – Это коллекция прошлого года… Виктор точно не одобрит…

– А чего вы старье в магазине держите? – огрызнулась я, вконец озлобленная и готовая послать и эту расфуфыренную мадам с ресницами до бровей, и своего долбанного эстета… Не одобрит он...

– А зачем ты выбираешь уцененный товар? – парировала мадам.

В сердцах стянув через голову очередную нательную «перчатку», делающую меня похожей на полузадушенную сельдь из банки, да еще и, судя по цвету, вывернутую наизнанку, я с размаху уселась на пуфик внутри примерочной.

В задницу его «миллион долларов»! Вообще сейчас никуда не пойду. Или надену свое, родное… Хоть не буду бояться что-нибудь порвать или испортить…

«После вечеринки поедем ко мне…» - заманчиво пропел в голове некто, мечтающий о том, чтобы сегодняшняя ночь закончилась множественными оргазмами, а не одиноким вытьем в подушку. Я поморщилась в ответ на такое предательство со стороны собственной головы – или тела? – и сняла с вешалки следующее платье.

– На вот, примерь… - снисходительно предложила продавщица, протягивая через полуоткрытую занавеску что-то легкое и воздушное, серо-голубого цвета.

Я приняла вешалку и повертела ее в руках.

– А где этикетка?

Женщина усмехнулась.

– Сняла, чтобы тебе глаза не мозолила. Нельзя быть такой прижимистой – тем более, когда за тебя платят.

Я покраснела – вот в том-то и дело, что я не хочу, чтобы за меня платили. И до последнего надеялась, что смогу расплатиться за все сама, несмотря на строжайший приказ не тратить ни копейки из «своей несчастной зарплаты». Но, похоже звезды сегодня были не на моей стороне, и со скидкой не попадалось ничего достойного «миллиона долларов». Да что там – для меня даже и со скидкой в этом роскошном бутике все было по заоблачным ценам.