— Нет. Нет. Нет! — кричала я. Люди оглядывались по сторонам, бросая на меня удивленные взгляды, но мне было все равно, — Черт! Черт! Вы не можете со мной так поступить, — не унималась я, все еще надеясь, что меня услышат там, на пароходе.

— Кенна, — послышался встревоженный родной голос.

Это был Калим! Мой Вождь.

— Калим! Вели им вернуться! — набросилась я на него, как сумасшедшая. Вид мой и, правда, походил на оную и внушал одни опасения.

Вокруг уже толпились люди. Они смотрели на нас, переводя взгляд то на меня, то на Калима, и обеспокоенно крутя в голове своей одни догадки. Конечно, им чуждо было такое зрелище: иностранка вот так, бес страха смела кричать на их Вождя Всех Вождей. Где такое видано!

— Бой оне, — вдруг мягко произнесла старушка, которая стояла сейчас около меня и держала свои ладони на моем животе.

Она была такая маленькая, такая хрупкая. Мне никогда раньше не доводилось видеть людей столько маленького роста и причудливого вида, будто из сказки. Именно мое любопытство к ней заставило меня на минуту забыть о происходящем вокруг.

— Бой оне? Бой оне? — переспрашивал ее обезумевший от внезапной радости Калим.

— Бой оне! Сан Калим ла вон! — уверенно заявила она, и, повернувшись к окружающим нас людям, добавила, — Ми лэди вон сан Калим ла вон до!

И все люди вдруг так радостно закричали, заопладировали. Кто-то даже завел песню. Только мы с Калимом стояли как вкопанные и смотрели друг на друга в упор — я от шока и непонимания, а он от радости и гордости. Я даже забыла, что меня бросили.

— Кенна, — одернул меня Калим, — Кенна, ты слышала это? Ты беременна! И у нас будет сын! — расплываясь в улыбке, сообщал мне Вождь.

— Я знаю, — нервно, будто в прострации, отвечала я. Его глаза расширились, услышав мой ответ, — Джейн сообщила мне об этом днем, — неуверенно продолжала я, — Но с чего ты так уверен, что это будет мальчик? Может девочка. И тогда старейшины не позволят тебе на мне жениться, — закончила я с горечью, почти со слезами на глазах.

— Кенна, они в любом случае будут против! — все также радостно и спокойно продолжал Калим, — Но разве это имеет значение? Я все равно женюсь на тебе! И будь там мальчик или девочка, это тоже не важно. Но Милайна никогда еще не ошибалась на этот счет, и у нас действительно будет сын!

Он как всегда стоял такой уверенный, сильный, красивый и притягательный, что мне хотелось броситься ему на шею и порадоваться вместе с ним. Но в ту же секунду я вдруг вспомнила о том, что меня забыли, как ненужную вещь.

— Калим, они бросили меня! — Разрыдалась наконец-таки я.

— Кенна, Джорена мне все рассказала: милая белая женщина распорядилась присмотреть за тобой. Беременных женщин здесь не бросают, так и знай, — успокаивал обожаемый мною мужчина.

Однако я не унималась.

— Но разве можно так распоряжаться чужой жизнью! — продолжала выть я.

— Кенна, если я правильно понял, ты не собиралась покидать материк. Мангул, мой верный друг, видел, как ты передавала письмо одному из своих друзей. Оно адресовано твоим близким?

— Да-а, — все еще расстроенная ревела я, — Почему ты опоздал? Что если бы я уплыла со всеми? Наш ребенок бы рос в Англии и никогда не узнал отца, да?

Как-то больно отдалось сказанное в моем животе. Неужели это наш малыш дает понять мне, что описанная мною картина действительно так ужасна?

— Давай лучше порадуемся, что теперь такого уже точно не случится, и пойдем приведем тебя в порядок, — приобняв за талию, увел меня с берега Вождь.

Я не стала ему рассказывать о своих планах после рождения ребенка. Сейчас не самое подходящее для этого время. Тем более, что внутри меня зрело такое предчувствие, что самые тяжелые для меня испытания еще впереди.

А за спиной в клубнях дыма и облаков исчезал величественный огромный корабль, с жирной надписью «Америка» на боку. Он издал еще один еле слышный протяжный гул, в надежде вновь привлечь мое внимание, чтобы причинить тем самым невыносимые муки от ощущения забытой вещи. Но ему это не удалось: мое внимание уже было занято новой жизнью, в которую я вступала пока неуверенно, однако уже осознанно и без посторонних наставлений.

Тем вечером мы остановились в местных апартаментах Вождя. Время было ближе к ночи, и меня то и дело клонило в сон, несмотря на то, что я поспала пару часов днем.

Хижина Вождя была такая же уютная, как и все остальные, в которых я успела переночевать: стены и пол в ярких красках, диваны-подушки, расшитые красными и золотыми нитями, узорчатые столки. Как будто все это смастерили искусные какие-нибудь восточные умельцы. Я бы никогда не подумала, что в диких для всего мира краях так хорошо, что не хочется уезжать.