На следующее утро я проснулся от ощущения: Валентины рядом со мною нет. «Должно быть, уже ушла на работу… И как это она так вскочила, что я и не услышал ничего» — продолжал размышлять я. Вскоре по звукам, раздающимся где-то за дверью, я определил: Валентина ещё никуда не уходила; она разговаривала о чём-то с Зинаидой, и обе при этом весело смеялись. «О чём, интересно, могут говорить между собою две совершенно разные женщины? Уж не обо мне ли?» — я снова погружался в дремотное состояние — в этот день, в четверг 16-го апреля 1998-го года на работу мне, согласно расписанию, нужно было выходить намного позже обычного. Вскоре, однако, я опять проснулся — Зинаида что-то оживлённо обсуждала со своим сыном Олегом, а затем к ним опять присоединилась моя Валентина, и потом, судя по звукам, все они стали выходить, выходить, выходить куда-то…

Дверь за ними захлопнулась и заперлась. И сначала вроде бы как наступила тишина, но вроде бы как и не совсем… И вот тут-то я и понял, что моя Валентина осталась дома. Она не вышла. «Странно, — подумал я, — почему же она не уходит на свою работу? Ведь уже время!»

Несколько минут спустя появилась Валентина и почтительно, как и подобает служанке, спросила:

— Павел Артемьевич, вам чаю или кофе?

— Ты же знаешь: я терпеть не могу кофе.

— Хорошо, Павел Артемьевич, я сейчас вам чаю принесу.

— Ну что ты! Я так сразу не ем и не пью!

Валентина: собравшаяся было уходить на кухню за чаем, остановилась в почтительном ожидании новых приказаний. Никаких вопросов. Просто стоит и ждёт. Волосы распущены по просторам прелестного зелёного халатика с мелкими красными цветочками (оставшегося после Ларисы), а глаза робко потуплены в пол.

Знаем мы эту робость! Все они робкие, пока не у власти!.. А на ногах у неё были какие-то босоножки… А ведь если так посмотреть — красивая молодая женщина и тоже, как и Зинаида, блондинка (а другой я бы возле себя и не потерпел!).

Но, как кажется, — дура.

— Ты же знаешь, — сказал я нравоучительно, — что я не ем и не пью до тех пор, пока не почищу зубы. Это не гигиенично сразу после сна есть или пить. Кроме того: я люблю по утрам делать зарядку и купаться. Это полезно для здоровья. Хотя у меня это не всегда получается — иногда ленюсь.

— Тогда хотите — я вам приготовлю ванну?

«А ведь если я женюсь на ней, — подумал я, — и куда что денется! Ведь задавит же, наверняка!»

— Хочу, — сказал я вслух. — Но только её надо сперва помыть. Я не люблю лезть в грязную ванну.

— Я всё сделаю, Павел Артемьевич.

С этими словами она ушла.

«А всё-таки, надо жениться, — опять подумал я. — Ей двадцать шесть, а мне сорок… Я — старый и занудный, а она — красивая и молодая… А давить — да пусть подавит немного… Авось не задавит! Может, такого гада, как я, и надо немного поприжать…»

И я встал и принялся за гимнастические упражнения: приседания, отжимания, гантели… А потом пошёл купаться. А потом домработница Валентина принесла мне свежее полотенце. А потом я сидел на кухне и завтракал, а домработница стояла рядом и — то подавала, то принимала, а Зинаидин собачонок Дымок сидел перед моим столом и переводил внимательные взгляды с меня на Валентину и обратно и, видимо, что-то пытался понять.

Внезапно меня осенило:

— Валечка, а ты почему не на работе?

Валентина стояла передо мною и молчала.

— Чего не отвечаешь?

— Меня уволили.

— Почему? Кто?

— По сокращению штатов. Наше ателье закрывается. Я ведь и до этого работала не полную рабочую неделю.

— А чего ж сразу не сказала, что уволили?

— Я боялась, вы будете ругаться…

— Глупости.

Я притянул её к себе, посадил на колени.

Собачонок внимательно следил за нами.

— Почему ты никогда не ешь со мною вместе?

— Я не хочу есть.

— А я хочу, чтобы мы с тобою сидели за столом вместе, как муж и жена. — Я сунул ей в рот бутерброд с маслом: — На, ешь.

Валентина по-змеиному выгнулась у меня в руках, отстраняясь от бутерброда.

— Я не хочу, отстаньте.

— Ладно, если стесняешься, ешь отдельно от меня. Бери в холодильнике всё, что захочешь, и ешь. Ты ведь так и сделаешь?

Валентина кивнула.

— Как же ты теперь дальше жить будешь?

— Не знаю. Буду искать работу — я ведь умею шить.

— А твоя мать работает где-нибудь?

— Работает. Подметает на базаре. Приносит оттуда иногда то картошку, то капусту…

— Ворует, что ли?

— Нет, что вы! Иногда и покупает, иногда ей дают за работу, а иногда и… Там можно подобрать… Бывает, что яблоко попадается или даже апельсин. Но, если случается подобрать слишком много, то отбирают.

— Кто?

— Всегда найдётся кто! Там, на базаре, много таких, которые только и делают, что отбирают…