— Слушай, Алек, если не хочешь услышать, куда ты можешь пойти с такими вопросами, то лучше не задавай их, ладно? — перебил его и внезапно напрягся обычно спокойный Юдж, постепенно заводясь до громкого шепота с разлетающимися изо рта крошками. — Я могу сказать, куда тебе идти, хочешь? Далеко и надолго! Нехер меня жизни учить! Ты сам-то докудова дошёл, чтобы поучать, а? Месяц его не было, у богатенького деда пожил, наслушался его пересудов, обратно нарисовался и начал рассказывать, кому что делать! Ты сначала сам добейся, а потом учи людей, куда им идти, ладно?

Видно было, что Юджин психанул. Алек редко видел его таким, поэтому замолчал от греха подальше. В тишине, прерываемой лишь звяканьем стаканов в служебной комнате столовой, они молча доели завтрак и поднялись из-за стола.

— Ладно, Юдж, не сердись! — примирительным тоном сказал Алек. — Ты прав. Меня столько времени не было, и, вместо того, чтобы узнать, как ты поживаешь, начал вываливать на тебя кучу информации. Пойдем лучше, я с тобой постою. Ты же будешь курить?

— Я всю жизнь курю после завтрака, — проворчал Юджин, но было видно, что он подобрел и расслабился.

Стоя под козырьком, спасающим от июньского дождя, продолжавшегося по нескольку недель, Алек спросил:

— Ну что, как со своей-то, помирился? — и улыбнулся, надеясь на положительный ответ.

— Ага, помирился, — дрогнувшим голосом произнес Юдж и закурил. — Ушла она от меня к другому. А меня послала.

Пару минут парни стояли молча. Алекс молча протянул руку к сигаретам, Юдж в ответ подал ему открытую пачку и зажигалку. Алекс, сплюнув, закурил и тут же закашлялся. А Юджин, глядя куда-то вдаль, продолжил:

— К какому-то мажору. С мобилой. С квартирой двухкомнатной во втором поясе, прикинь?

— Да ты чё?! — искренне расстроился Алек. — Вот малака! Он наш, местный, из Мессены?

— Да нет, какой-то богатенький маменькин сынок из Мегары, вроде!

— Я знаю его?

— Нет, я и сам его не видел никогда. Она, оказывается, когда от меня ушла, то у подружки поселилась. А у той компания. И этот хмырь там оказался. Ну и…

— И чего делать будешь?

— Ничего, а что тут поделаешь?

— Ну, возвращать её как-то будешь?

— После того, как она с ним переспала? Нет! — Юдж даже замахал руками. — Ни за что!

— Но ты же её любишь!

— Сегодня люблю, завтра разлюблю — такой уж у меня характер!

— Врёшь ты все!

— Да ну тебя! Поверь мне, Алек, это конец! У нас уже ничего не может начаться с начала — это я тебе говорю совершенно верно и откровенно!

И разговор опять прервался, уступая место нервному курению. Алек курил не в затяжку, раздувая щёки и тут же выпуская дым. Первым не выдержал сам Юджин:

— А ты слышал про Гавриловского?

— Нет, а что с ним?

— Умер.

— Как умер? Когда?

— Купил новый мобиль, спортивный. Не справился с управлением и на полной скорости влетел в дерево! Представляешь? Вместе с женой!

— С ума сойти. И что?

— Никто не выжил!

— Обалдеть! Ёкарный-бабай!

— Вот-вот, он самый! Он же твоим научным был, когда ты в Аквилейском учился?

— Да, Гавриловский, — покивал Алек и неохотно продолжил, — но знаешь, мне с ним не повезло, хоть о мёртвых и не принято говорить плохо.

— Припоминаю, что у вас конфликт был. Я только не помню, по какой причине?

— По какой, по какой? Он меня со второго курса выгнал за то, что я экзамен не мог сдать, поэтому я сюда, на ЗБС, поступил…

— На третий курс, — кивнул Юдж, — тут мы с тобой и познакомились.

— Может быть, останься я в Аквилейском ликее, жизнь бы по-другому сложилась. Я слышал, что Гавриловский всегда помогал своим студентам, к себе их подтягивал. Я разговаривал с одним из них, он хоть и жаловался, что приходится много работать, проводить бесконечные опыты, но зато и задачи достойные, и темы диссертаций интересные, и, бывает, даже какие-никакие деньги с грантов перепадают.

— У меня так и было, — вставил свои пять копеек Юдж и гордо покивал головой. — Даже научную работу опубликовали с моим именем.

— Вот! А у меня не так. Наш Романыч почему-то ко мне не очень относился, ну, сам знаешь. Помнишь, на какую тему диссертацию защищал по его требованию? Нет? «Комиссуротомия мозолистого тела при хирургическом лечении эпилепсии», прикинь?

— Как-то так, — поморщился Юджин, — не очень современно.

— Вот именно. То есть и с точки зрения карьеры, и с точки зрения научного вклада — один сплошной пшик. Так что, — махнул рукой Алек и вздохнул.