Юджин хотел что-то сказать, даже набрал в легкие воздух, но, выдохнув, передумал.

— Алик, давай не будем об этом, я тебя прошу. Можно просто посидеть, поболтать, а? Вот мне и так плохо, да ещё ты усугубляешь со своими разговорами.

— А мне так не плохо?! — рассердился Александр. — У меня у самого дурацкая неразделённая любовь. Как в детстве, ей-богу! Я тоже не могу не думать о ней, ты представь! Я! Магистр нейрологии! Не могу изменить свои мысли, представляешь?

— Можешь, — безапелляционно заявил Юдж.

— Не могу, — покачал головой Алек.

— Слушай, ты сам всегда говорил, что человек не может ничего, что находится вовне его. Но с тем, что происходит внутри, особенно, если это касается мыслей, он может делать всё, что ему захочется. А? Твои слова?

— Мои, — кивнул головой Александр. — Я пытаюсь.

— Не надо пытаться, Алик. Делай, а не пытайся — это разные вещи!

— Да как делать? Она меня в упор не видит, в то время как я для неё готов умереть! И ты мне говоришь, что я не понимаю и усугубляю, так сказать. Да мне самому в петлю лезть хочется уже.

— Не надо в петлю — это пошло! — отмахнулся Юджин. — Чего хорошего пару дней с синей рожей висеть? Это пока тебя опомнятся! У нас мужик из соседнего подъезда как-то неделю провисел, в ушах черви завелись. Вонь была — на весь этаж, его соседи говорили.

— Опять ты про свое! Вечно ужасами какими-то кормишь! — разлил по рюмкам Алекс и добавил. — Ненавижу, когда воняет.

Парни помолчали, думая каждый о своем. Долго молчали. Это только с очень близкими людьми можно долго ничего не говорить. С малознакомыми людьми так редко получается — обычно многие хотят заполнить пространство вокруг себя бессмысленными словами. А вот с со своими можно промолчать хоть день-деньской.

— Давай помянем Гавриловского. Так-то неплохой был мужик!

— Давай. Нормальный был дядька, несмотря ни на что.

Они не чокнулись, снова создав тишину.

— А всё-таки, — прервал её Алекс. — Насчет науки вообще никак?

— Вообще, — повернулся к нему Юдж, выглядевший серьезно. — Я просто не понимаю, зачем мне это надо? Зачем нужна наука, когда открытия делаются в научных лабораториях, но никак не у нас, в глуши. А что в ликее? То инвентаризация, то отдел номер раз, то ночные смены. Да и в любом случае, процесс займет долгие годы, а мне некогда.

— Что тебе некогда?

— Некогда тратить свое драгоценное время на то, что я не хочу. Я только недавно осознал, что самая большая ценность — это не любовь, и не деньги. Это время. Наверное, я говорю банальности, но я прямо ощутил силу времени. Всё восполняется, а оно — нет.

— Так и на что ты тогда хочешь тратить свое время?

— Алик, ты же знаешь. На стихи.

— Гамота, Юджин, но зачем? Вот ты мне объясни, а?

— Это мой путь, я это чувствую!

**

Алекс остался ночевать у Юджина. Тот постелил ему на полу, возле кровати, а сам вскоре вырубился. Александр моча лежал в темноте и таращился в непроглядную темень. Оказывается, Юдж спал в кромешной темноте — свет его бесил — противомоскитка была выключена, и из-за этого окна закрыты. В комнате было темно и душно. Терпимо, но душно.

Александр размышлял, что ему тут делать в ликее? Снова учить молодежь, которая не хочет учиться? Балбес на балбесе, нормальных ребят — единицы. И то — сегодня он нормальный, а завтра хрен пойми какой. Да и вообще, Алик сегодня весь день жевал Юджину про путь, про цели, а сам… лежит на полу на свернутом вдвое одеяле и ждет неведомо чего. В одиночку он не будет заниматься исследованиями, да и прав Юдж, смысла нет никакого. Бабушка надвое сказала, получится или не получится, а время, и вправду, уйдёт. Молодость точно. Всё, что от неё осталось, так вернее.

Ещё он чувствовал, что по-настоящему полюбил. Эмоции захлестывали его, когда в памяти возникала Алиса: её искрящиеся глаза, улыбка, звонкий смех. Конечно, девушка пыталась сыграть на его чувствах, обвести вокруг пальца, но Шурик не обижался, он простил её и мечтал только об одном — хотя бы ещё раз встретиться с нею, прикоснуться к её коже, почувствовать запах духов. И тут Алек отчётливо осознал, что эта встреча может никогда не состояться. В конце концов, она дочь хозяина полиса, а он всего лишь мелкий преподаватель ликея. Она красива, богата, умна, обаятельна, и ему не светит даже находиться рядом с ней, не то что…

В бессилии Алекс сжал кулаки, поднёс их ко лбу и стал долбить костяшками по голове — несильно, но вполне чувствительно. Он глубоко задышал, пытаясь перескочить с этой темы на другую: что делать, что делать? Гамота, домой не сунуться. Там этот урод с Тяпой и ещё какими-то битюгами. Управдом, малака, ответит за своё, мразь такая, когда-нибудь и до него дойдут руки! Но сейчас вообще непонятно — что делать, куда идти?

Алекс ворочался и ворочался, даже не пытаясь отбиться от въедливых мыслей.