Олли только недовольно мотнул головой, впрочем, втайне польщённый, что его похвалил сам Доктор. Но болтать без умолку он действительно почти прекратил, поэтому Алекс чаще всего беседовал с Бо.

— А вообще, несмотря на то, что пока непонятно, как действовать, мне нынешняя ситуация нравится, — говорил ей Доктор.

— И чем же? — иронизировала девушка.

— А тем, что всё ясно. Есть влиятельные друзья — это Аттал Иванович и Валера Берет, которые всегда придут на помощь, есть враги — это Слава Орлан и его сын Колька Кащей, они вставляют палки в колёса и мстят. Вот они — незыблемые основы, на которых я буду строить свою стратегию! — торжественно произнёс он, гордый наличием таких авторитетных товарищей и не менее крутых соперников.

— Как знать, как знать, — негромко произнесла Бо, — иногда и самый прочный фундамент даёт трещину.

— Надеюсь, что не в моём случае, — самоуверенно парировал Саша.

**

Однажды, в обычный день, после еды, Бо и Александр пошли немного прогуляться вдвоём по запущенной набережной, и как-то так вышло, что они разговорились об отношениях. Бо вкратце поведала о своей судьбе, умудрившись отделаться общими фразами. Доктор тоже не стал рассказывать ни о чём личном, лишь грустно промолвил, что найти теперь вторую половину практически невозможно. Но внезапно девушка категорическая не согласилась с молодым человеком:

— Саша, ты абсолютно неправ. Ведь эта история о двух половинках строится на платоновском мифе об андрогинах. Сказке, понимаешь? То есть этого никогда не существовало. Например, в этом же самом мифе говорится: что-то там, что у людей раньше было четыре уха, четыре ноги и руки, два лица, а ещё что-то про срамные места, типа, срамных мест два, а про другое я вам и рассказывать не буду, потому что там вообще запредел! Понимаешь теперь? Это просто миф, который все принимают за реальность. Нет никаких вторых половинок, и не было. Есть либо люди, с которыми хорошо вместе, либо люди, с которыми плохо. Но почему-то многие всерьёз ищут свою вторую половинку, хотя это так же нелепо, как мечтать жить с четырьмя руками и двумя срамными местами.

— Да, ты права. Наверное, так нужно мозгу, — небрежно ответил Алекс.

— Нужно мозгу? — повернула она голову и сузила глаза. — И зачем же?

— Понимаешь, левому полушарию необходимы истории. Сказки, романы, мифы — не важно что.

— Не поняла я, — наморщила брови Бо. — Это ты о чём?

— Видишь ли, когда мозг человека взрослеет, он, то есть человек, конечно, а не мозг, начинает ощущать своё место в череде событий. И ему хочется понять, а что было до этого? Так уж устроены мыслительные процессы левого полушария. Оно пытается узнать то, что более-менее реально — своё прошлое, прошлое отцов, дедов, прадедов, остальных поколений и всего мира вокруг. Рождается желание познать историю, так можно сказать. Но представь себе ветхие времена, две-три тысячи лет назад. Какая там история? Не сдохнуть бы с голоду. Однако прошлое, то есть история, нарратив, если говорить научно — они всё так же были важны, просто жизненно необходимы левому полушарию. И что тогда он делает?

— Что же, интересно?

— Тогда мозг рождает мифы, Бо. Так появляется всё — любовные романы и различные религии, человеческая мораль и нормы поведения, представление о предопределённости и судьбе. Всё это мифы, созданные левым полушарием.

— Зато человечество верит мифам! — со знанием дела сказала Бо и уточнила. — Хотя ты прав, не боги их рождают, но люди!

— Это верно! — подтвердил Саня, нахмурился и вдруг ушёл в глубину собственных мыслей. Повисла пауза, прерываемая лишь вскриками птиц.

— Саш, а ты и правда доктор? То есть я имею в виду не погоняло* (прозвище), а специальность? — с любопытством спросила Бо.

— Нет, — открыто улыбнулся он. — Вернее, не совсем. Я, конечно, на операциях тоже ассистирую, но, скорее, я теоретик. Я преподавал нейродисциплины у нас в Ахейском ликее.

— Ух ты, как интересно, — непонятно чему обрадовалась Бо. — А скажи, пожалуйста, ты про сон что-то знаешь?

— То есть? — уточнил он.

— Про сон. Для чего он нужен, например, и как это устроено, — заинтересованным тоном пояснила она. — Давно хочу понять смысл своих сновидений, но не всегда получается. Так что, ты что знаешь?

— Ну, кое-что, конечно, знаю, но не глубоко. У нас не было специальной лаборатории, чтобы проводить эксперименты. Скорее, мои знания основаны на неких общих принципах. А что ты хотела узнать? — наконец осведомился он.

— Всё! — выпалила Бо. — Я хочу понять всё: есть ли вещие сны, как правильно их толковать, да и не только — много всего.

— Ну, если ты думаешь, что можно утром открыть сонник и прочитать, что значит то или иное сновидение, то я тебя разочарую, — по-доброму улыбнулся Саша. — Это ерунда на постном масле. Во снах есть смысл, но вовсе не такой, чтобы он имел какое-то конкретное значение. Например, что для тебя значит, скажем, цыплёнок? Вот первое, что придёт в голову.

— Цыплёнок? — не поняла она. — Не знаю даже… Так одного кретина у нас во дворе звали. Ты это слово сказал, и его образ у меня в голове всплыл.

— Вот, — подтвердил Саша. — А у меня цыплята ассоциируются с тем, как мама в детстве водила меня в контактный зоопарк, там я их брал на руки и гладил. И так у каждого человека, поэтому любой сонник точен, как часы без стрелок.

— Хорошо. Принято! — с нажимом ответила ему Бо. — Но у меня ещё много вопросов. К примеру, отчего во сне всё настолько нелогично? Начинается с одного, откуда-то возникает что-то другое, потом вообще всё меняется? Ведь я же правильно понимаю, что сон — это продукт работы мозга? Так почему бредятина такая снится?