Те осторожно сделали три шага и опять замерли.

— Ну! — прикрикнул воспитатель.

Николай и Александр резко выплеснули воду на Ихаба. Тот дернулся и открыл глаза.

— Первого-то нахрена поливать? — скривился Прохор, хотя прекрасно видел, что вода стекла по моему доспеху. — Еще несите, клиент пока не готов к употреблению.

Пока Ихаб вращал глазами, мычал и пытался дергаться в моих руках, Николай с Александром вернулись с полными ведрами.

— Можно, конечно, уши клиенту отрезать и предъявить ему на обозрение… Потом и нос… — продолжал глумиться Прохор по-английски. — Но мы же не звери какие… Есть более цивилизованные способы получения информации… Давай гнев, Первый. — продолжил он по-русски. — Так, чтобы клиент прочувствовал твой гнев печенкой. Эта тварь тебя в горах завалить хотела!

Я отпустил плечи афганца, обошел, встал перед ним и даванул его гневом. Настраиваться на гнев и не пришлось — Прохор был прав, воспоминания о камнях и пыли были еще очень свежи!

— А-а-а-а! — Ихаб умудрился выплюнуть кляп. — А-а-а-а!

— Заткнись! — рявкнул я, а афганец понял меня без перевода, прикусил губу и преданно уставился в глаза. — Расскажешь все, что знаешь. — приказал я по-английски. — Будешь запираться, вернусь. Договорились?

— Да, да, господин! — залепетал он.

— Ополосните его! — вмешался Прохор. — Чуете? Клиент изволил опорожнить кишечник. И мочевой пузырь заодно…

Николай с Александром в этот раз выплеснули на Ихаба воду уже без дополнительных приказов, и, вслед за мной, выскочили из палатки. За нами вышли и Цесаревич с полковником Пожарским:

— Зверь, можно тебя на секундочку? — заглянул в палатку отец. А когда Прохор вышел, продолжил. — Вам всем сутки ареста! За самоуправство. Устроили тут ночные… побегушки без согласования с командыванием. Гриша, утверждаешь?

— Да. — кивнул тот. — Но наказание вступает в действие с завтрашнего утра. Курсанты, быстро обеспечили себя двумя бутылками водки на нос, которые вы должны употребить до отбоя. А ты, Прохор, мне еще здесь пригодишься.

— Рад стараться, господин полковник! — вытянулся мой воспитатель.

— Не ерничай, Белобородов. — нахмурился дядька. — Проследи, чтобы курсанты получили указанное, и возвращайся. Задачу понял?

— Понял, Григорий Михайлович. — кивнул Прохор. — Пятнадцать минут. И доверьте клиента в мое отсутствие полковнику Литвиненко. Я уверен, он справится.

— Договорились. Ждем. — кивнул дядька.

Через десять минут мы сидели с братьями за обеденным столом в своей палатке и тупо пялились на шесть бутылок водки.

— Чего смотрим? — ухмылялся Прохор. — Наливаем и пьем!

— Не хочется. — выразил общее мнение Александр.

— Надо, молодые люди. — улыбался воспитатель. — Алкоголь расслабляет, примеряет с ужасной действительностью, и, самое главное, в таких вот ситуациях помогает не сойти с ума. Как бы дико это не звучало. Так что пейте, чтоб после сегодняшнего крыша не поехала! Если в Лешке я уверен, то вот в вас…

Тут я с Прохором был полностью согласен — братики до сих пор были сильно бледноваты.

Я разлил по стаканам водки, и проследил, чтобы Николай с Александром выпили.

— Прохор, ты иди… — махнул рукой я. — Мы разберемся.

— Я бы с вами посидел… — вздохнул он. — Но дела, дела… Не скучайте! Допьете, и сразу спать.

Минут через десять после его ухода, я решил поинтересоваться:

— Ну, братики, как вам война?

— Говно! — сразу же ответил Николай. — Нахер войну!

— Поддерживаю. — присоединился Александр. — Давайте еще выпьем! У меня эти крики пленных из головы так и не уходят!

— У меня тоже! — кивнул Коля. — Леха, наливай! Да еще этот хруст костей…

— А как же хруст камней? — бросил я. — Их удары о доспех? А каменная пыль? Братики, эти три твари нас там похоронить пытались!

— Понятно все это… — Николай опрокинул очередной стакан. — Но все равно, стремно на душе как-то…

— И у меня. — опрокинул свой стакан Александр.

— Прохор, а ты с Николаем и Александром не жестковато начал? — спросил нахмуренный Цесаревич.

— А насчет Лешки ты не переживаешь уже? — ухмылялся тот.

— Нет, не переживаю. Все последние события подтверждают стабильность психики сына, да и ты его в соответствующих… традициях воспитывал. А вот за Николая и Александра я начинаю переживать…

— Да нормально все с ними будет! — отмахнулся Прохор. — Себя вспомни.

— При мне людей пытать не сразу начали. Да еще так показательно. Я сначала трупов насмотрелся и сам… убивать начал, а уж потом…