Я кивнул и задал давно уже мучавший меня вопрос, еще с прочтения той статьи в газете про уничтожение Никпаев.

— Прохор, а почему в Корпусе нет подразделения колдунов, а в армии есть?

— Исторически так сложилось. — пожал плечами он. — Да и не в интересах Романовых было усиливать Отдельный корпус жандармов в противовес личной спецслужбе — Тайной канцелярии. У грамотного правителя всегда должен быть козырь в рукаве на случай… непредвиденных обстоятельств. Да и компетенции у Корпуса с Канцелярией разные, как ты понимаешь, хоть иногда они в своей работе и пересекаются. А армия, особенно военная разведка, в колдунах, таких как Леший, всегда реально нуждалась. Но ты не переживай, Лешка, все военные колдуны на особом контроле. Вернее, их семьи и родичи… — Прохор оскалился. — Намек понял?

— Понял. — вдохнул я, и признал необходимость подобных предосторожностей со стороны Канцелярии, вернее, Рода Романовых.

— Именно поэтому я тебе и обещал все достаточно быстро разузнать о полковнике Литвиненко. А теперь спать!

После подъема, умывания и чистки зубов мы уселись пить кофе.

— Как настроение, герои? — с улыбкой спросил Прохор у слегка хмурых Николая с Александром.

— Нормально. — буркнули те. — Всяко лучше, чем вчера.

— Вот видите, злобные дяденьки лучше знают, дяденьки жизнь прожили. — покивал он головой. — Быстренько допиваем кофий, и будем физкультурой заниматься перед приемом пищи.

— Ну, Прохор!.. — протянули братики, а я улыбался.

Воспитатель с них точно сегодня не слезет, чтоб вредных мыслей после вчерашнего не было.

Так и оказалось. Сначала Прохор, развалившийся на своей кровати, заставил нас быстренько размяться бегом на месте, махами ногами и руками, отжиманиями и приседаниями. Потом последовала Гимнастика Гермеса для разгона энергетики организма, а в конце — упражнения на растяжку. В душ мы с братиками пошли мокрые, как мыши. На этом «развлечения» не закончились — принёсшему завтрак поваренку воспитатель приказал добыть пачку писчей бумаги и четыре ручки. Пока мы ели, поваренок искомое принес, и после завтрака мы сели писать отчет о ночной вылазке. Если у меня какой-никакой навык написания этих отчетов присутствовал, то вот у Николая с Александром был только опыт написания объяснительных рапортов по тем прегрешениям, за которые они попадали на губу в своем Училище. Сразу начались «придирки»:

— Так… поглядим… — собрал с нас эпистолярное творчество Прохор и начал читать, прохаживаясь по палатке. — Алексей, неплохо, но не хватает нужных деталей. Перепишешь. И не скромничай!.. Так, господа курсанты, ваши отчеты никуда не годятся. Слишком много ненужных деталей и подробностей, за которыми совершенно теряются ваши однозначно геройские действия. Про экстренное потрошение на горе и допрос в городке в отчете упоминать не надо. Особенно с такими… красочными подробностями. А то я у вас прямо каким-то монстром бездушным выступаю. Исчадием ада… — воспитатель ухмыльнулся. — Я польщен столь высокой оценкой моего профессионализма. — он посерьезнел. — Не было ничего такого, молодые люди, вам показалось. Поблазнилось. У кого хош спросите. А у вас просто стресс после первой боевой операции, с этим, как его, посттравматическим синдромом, во! Я прав, Алексей?

— Абсолютно. — кивнул я.

Николай с Александром переглянулись и кивнули:

— Мы поняли.

— Вот и учитесь писать бумаги правильно, молодые люди. — так же серьезно продолжил Прохор. — Может и не придется вам однокурсникам много рассказывать. Просто явитесь на учебу с какой-нибудь не самой последней медалькой на кителе, и будете многозначительно молчать, а однокурсники будут люто вам завидовать. Общий ход моей простенькой мысли уловили?

— Уловили. — глаза Николая с Александром загорелись.

— Приступайте. — воспитатель указал им на пачку бумаги.

«А вот мне медальками и похвастаться толком не перед кем. — подумал я. — Хотя, после той видеозаписи, на которой я троих Никпаев убиваю, за глаза хватит и той моей довольной улыбки…»

Окончательные варианты отчетов были готовы к обеду. Братики «трудились» от души, а когда Прохор, наконец, одобрил их «творчество», смотрели на воспитателя преданно и обожающе.

— Ведь можете, когда захотите! — ворчал он, складывая наши отчеты аккуратной стопкой. — Будет вам за это бонус. После обеда разрешаю родным позвонить и намекнуть о первом боевом выходе. Но… — Прохор поднял указательный палец вверх. — Без лишних подробностей. Договорились?

— Договорились. — закивали братики, еле сдерживая эмоции.

После обеда Николай с Александром потратили какое-то время на согласование с родителями время совместного «выхода в эфир», им же Прохор доверил и настройку оборудования. Он же и начал общение:

— Добрый день, Ваши Императорские высочества!

С двух «окон», отрытых рядом, на нас смотрели родители моих братиков — Александр Александрович с Екатериной Васильевной, и Виктор Павлович с Натальей Николаевной

— Добрый день, господин Белобородов!

— Ваши Императорские высочества, сразу хочу сказать, что мы сейчас находимся под домашним арестом, но в этом виноват только я. — он демонстративно опустил голову.

Было заметно, как напряглись мои дядьки и тетки.

— Алексей, что случилось? — почему-то именно ко мне обратился за разъяснениями Александр Александрович, Сашкин отец.

— На самом деле, — вздохнул я, — Прохор Петрович выгораживает меня. Именно я предложил этих абреков взять.

— Да вы только вчера вечером до Пянджа добрались, а сегодня уже под арестом! — заявил раздраженно дядька. — Это как-то даже для этих двух оболтусов слишком! Алексей, можешь нам нормально объяснить, что произошло?