А потом он просто сел в кресло и закрыл глаза, наверняка, в глубине души, ещё вчера, задолго до первых проблесков рассвета, догадавшись о судьбе, приготовившей для них троих своё первое, но, что уж точно, не самое последнее испытание.

***

Ива едва не задохнулась, разглядев на мужском запястье точно такую же алую метку. Дыхание сбилось, а ком, вставший в горле, тошнотой подобрался к корню языка, заставив, что есть сил, стиснуть зубы. Девушка только и смогла стянуть с руки перчатку и, точно как минувшей ночью, опустить на колени, продемонстрировав Яну свой багровый полумесяц. И, будто по волшебству, их запястья заискрились множеством красно-алых нитей, насыщеннее, чем вино в бокалах и гуще крови, циркулировавшей по венам с бешеной скоростью, отдаваясь звоном в ушах и бешеным биением сердца.

– У Дамьяна тоже есть метка, но она…

– Не такая яркая, – закончил Ян, мельком посмотрев на Иву, – да, я знаю.

– Он тебе показал, верно?

– Ещё перед твоим приездом.

– И ты скрыл от него свою правду, – догадалась девушка, прикоснувшись указательным пальцем правой руки к своему запястью. – Почему?

– Васса рассказала, что ты и я – мы предназначены, а Дамьян… – Ян ненадолго замолчал, подбирая нужные слова. Меньше всего на свете он хотел обидеть Иву, или причинить ей боль. – Он – нить между нами. Проводник. Понимаю, как это выглядит. Но мы должны были встретиться, и брат привёл тебя в «Медвежий Луг».

– Это неправильно… – пожаловалась Ива, опершись о правую ладонь, не отводя глаз от двойного полумесяца, поблескивавшего на их запястьях. – Поэтому мне так спокойно рядом с тобой? Это предназначение. Ты и я, мы… Мы суждены друг другу?

– Нет, это своего рода наваждение, без любви и чувств. Только привязанность, вынужденная тяга и похоть, Ива, – уверенно объяснил Ян, хотя и сам в душе тянулся к девушке из самых, что ни на есть, искренних побуждений. – Теперь понимаешь, почему не стоило сюда возвращаться? Чем ближе мы друг к другу, тем больше крепнет эта связь. Поэтому ты должна уехать с Дамьяном.

Внимательно прислушиваясь к словам Яна, девушка отчётливо осознавала смысл, но при этом никак не могла смириться и, что ещё отчётливее, согласиться. Она молча смотрела на алые метки и, внезапно, не выдержав, – прислушавшись к своему сердцу, – прикоснулась дрожащими пальцами к мужскому запястью как раз в том самом месте, где пульсировала жилка, чуть выше полумесяца.

Ян отреагировал мгновенно, испытав неведомое спокойствие и удовлетворение. Сквозь тело пробрались лёгкие импульсы, напомнившие колкие ожоги. Сначала они расползлись по всему телу, а затем стремительно обрамили руку, заставив мышцы сократиться.

– Я уже уезжала на три недели, – вполголоса напомнила Ива, нежно погладив большим пальцем мужское запястье, испытав при этом непомерное умиротворение. – Ничего не вышло, а стало только хуже. И если сначала я томилась в неизвестной тоске, то потом, спустя время начала ощущать непомерную тягу, видела тебя во сне, вспоминала поцелуи. Ты ведь целовал меня, Ян?

– Однажды, – честно выговорил он, охрипшим голосом, и обхватил женскую ладошку своими пальцами, склонив голову к её волосам.

Свободной рукой, Ян поймал каштановый локон и осторожно забросил девушке за спину, с нежностью погладив алый полумесяц на её запястье.

– А теперь послушай, что я расскажу, – попросила Ива, откровенно заговорив о своих чувствах, – я не хочу влюбляться в тебя. Не хочу, но в то же время чувствую, что это происходит. И слишком быстро.

– Так работает предназначение. Ты длительное время встречалась с Дамьяном. Вы теперь муж и жена. А эти метки…

– Загораются, когда люди находят друг друга.

– Бред.

Ян выпрямился, но не успел отстраниться, когда почувствовал тёплые руки на своём лице. Ива бережно коснулась ладонями его скул, поросших чёрными волосами, ласково провела кончиками пальцев по выпуклому шраму. У Яна дар речи пропал на мгновение. Он просто сидел и смотрел в её огромные глаза, испытывая самые глубокие и осознанные чувства. Он будто знал её всю свою жизнь, или, быть может, они встречались в прошлом?..

– Я не могу и не хочу целовать его, спать с ним. Теперь я ничего не чувствую, и это ужасно, учитывая, что мы с тобой совсем чужие, но в то же время рядом с тобой мне так спокойно, как сейчас. Я ощущаю твоё тепло, уверена, что и ты испытываешь то же самое. И это чувство. – Ива облизала губы, приблизившись в Яну. – И всё, чего я так жажду, это ты.

И мог ли Ян себе вообразить, что однажды вот так просто вдруг услышит настолько тёплые и искренние слова? Мог ли он когда-то пожелать себе избранницу чище и прекраснее, чем Ива?..

– Какая у тебя была фамилия, – неожиданно спросил он, осторожно обхватив девушку за талию.

– Что? – улыбнулась Ива, в одночасье позабыв и о старом доме, и о Дамьяне – обо всём на свете, в руках истинного предназначения.

– Я хочу узнать твоё полное имя.

– Ива Сельвия Давлет.

– Сельвия Давлет… – шёпотом повторил Ян, прижавшись носом к её щеке. – Приятно познакомиться.

– Это взаимно.

Ива крепко обняла его за плечи, прикоснулась губами к заросшей щеке, испытывая волны сладостной дрожи, наравне с удовольствием и спокойствием, столь долгожданным, вымученным неделями сумасбродной агонии. Так вот чего ей так сильно не хватало. Всего лишь его прикосновений, поцелуев и… Тяжело дыша, Ива ощутила его влажные губы на шее, затем чуть выше у подбородка, и вот, уже у самого рта. Дыхание было горячим и настолько сладостным, что девушка, прикрыв глаза, сама подалась навстречу, напрочь лишившись здравых мыслей. Желание затуманило рассудок. Она обвила рукой крепкую мужскую шею, обхватила пальцами бородатый подбородок, вобрав в рот влажный язык, позволив целовать себя так пылко, что низ живота предательски затянуло. Ива едва слышно выдыхала, гладила чёрные волосы, сжимала в кулачке, надавливая рукой на затылок, стискивая в объятиях, что было мочи. И казалась Яну неведомой сладостью, помутившей разум, поработившей каждую клеточку тела. В агонии и неведомой ранее страсти он скользил губами по её губам, гладил языком, покусывал до красноты и лёгкой припухлости, углубляя поцелуи, пробуждая в своих венах давно погасшее пламя.