– Тебе не мешало бы убраться в своей комнате, – говорит он, подложив под голову мою белоснежную подушку, и критически оглядывает мой творческий беспорядок.

Все здесь только мое.

– Не боишься помять свой дорогой костюм? – не без сарказма интересуюсь я, и сажусь за туалетный столик.

– Легкая небрежность мне к лицу.

– Нарцисс, – фыркаю я, – Чего тебе?

– Хотел пожелать тебе доброго утра, – врет Игнат, не моргнув глазом.

– Не заливай, – ворчу я, и подключаю фен, – Не надейся, что я пропущу свою очередь, – предупреждаю я, повысив голос, – Уговор дороже денег…

– Я могу заплатить за бензин, – закидывает он удочку, и его желтоватые глаза прищуриваются.

– Мы с Алисой уже заправили машину, – отвечаю я, выразительно взглянув на него.

При упоминании имени моей лучшей подруги и по совместительству, его бывшей девушки, Игнат выпрямляется.

–Как она? – спрашивает брат после секундной заминки, и без нужды поправляет запонки на манжетах.

– Прекрасно, – отвечаю я и, не сдержавшись, добавляю, – Скоро улетает.

– Ясно.

– Тебя это волнует?

– Это не твое дело.

–Тогда не задавай вопросы, на которые не хочешь услышать ответы, – глубокомысленно изрекаю я.

По его очень недовольному виду я сразу понимаю, что он не произнесет ни слова, пока я не закончу сушить волосы.

Терпению моего брата может позавидовать любой буддистский монах.

Когда мы были детьми, родители часто оставляли нас одних, и забота обо мне ложилась на его плечи. Он ходил за мной по пятам, что ужасно меня злило. Я не могла долго усидеть на одном месте, и ему приходилось несладко.

Выключив фен, я поворачиваюсь к брату и протягиваю ему свою расческу.

– Раз уж ты здесь помоги, – у нас с ним одинакового цвета волосы. Но в отличие от моих, к концу дня превращающихся в гнездо, его лежат идеальной волной.

– Ты можешь сделать круг и подкинуть меня на работу, – медленно раздирая спутанные пряди, говорит Игнат, – Это ведь не так сложно.

– Нет, несложно, просто у меня были другие планы.

– Посплетничать обо мне?

– Ну, конечно, мечтай, – закатываю я глаза, по правде сказать, Алиса о нем даже слышать не хочет. Мама не оставляет надежды на их примирение. Я же стараюсь держать нейтралитет, – И вообще, это не твое дело, – повторяю я его же слова.

– Мое, если это касается моей работы.

– При чем здесь твоя работа? – он с силой дергает меня за волосы, – Ай, мне больно! – восклицаю я и забираю у него щетку. – Ты специально это сделал, – тыкаю в Игната пальцем.

– Нет, клянусь, – его улыбка говорит об обратном, – Я бы не стал тебя просить, но мне очень нужно сдать проект жилого дома в срок. Мой босс настоящая свинья и не терпит задержек, особенно от младшего архитектора.

– Общественный транспорт тебе в помощь, или ты белой кости? – едко интересуюсь я.

– Не хочу тратить время на пересадки, – давит на меня брат, и постепенно я начинаю сдаваться, – Отец еще не вернулся, так я бы взял машину у него, и не стал тебя просить, – папа всегда оставлял свой новенький «Фиат» на стоянке в аэропорту, предпочитая собственный автомобиль такси.

– Ты ему звонил? – я озадаченно хмурюсь, – Может, его вылет задержали?

– Он не берет трубку.

– Странно.

– Что именно? – брат забирает у меня щетку и размеренными движениями начинает прочесывать густую массу моих волос, – Что отец решил продлить свою командировку?

– Да нет, – отмахиваюсь я, – Что не предупредил маму.

Я закрываю глаза и погружаюсь в свои мысли.

Наши родители были неразлучны, и почти все время проводили вместе. Они работали по плавающему графику. Иногда отсутствуют неделями. Папа главный научный сотрудник, а мама старший лаборант в институте космических исследований РАН, который располагается в Москве.

Между нами 6417 километров.

– Ладно, я довезу тебя до центра, – соглашаюсь я, – Тебя это устроит? – поднимаясь со стула, я прохожу в гардеробную и закрываю дверь.

Сбросив халат, решаю на сегодня остановится на брючном костюме, бежевого цвета и шелковой блузе того же оттенка.

– Я твой должник,– долетает до меня приглушенный голос Игната, – Сварить тебе кофе?

Я широко улыбаюсь.

На самом деле, я обожаю, когда ему что-то от меня нужно, он сразу становится таким покладистым, как золотистый ретривер, и я могу вертеть им, как захочу.

– Ева?

– Если ты настаиваешь… – сладким голосом отвечаю я, и застегиваю блузку, – А мама где? В гостиной?