– Не-а, у себя.

– Ясно.

– Только не задерживайся, нам через полчаса выезжать, – Игнат выходит из комнаты, громко хлопнув дверью.

– Ага, как же, – бурчу я себе под нос, прекрасно осознавая, что он меня не слышит.

Собрав волосы в хвост и, подкрасив глаза, я беру сумку и быстро сгребаю все со стола: телефон, дипломную работу и ноутбук. Обведя взглядом комнату, решаю, что уборка мне действительно не помешает.

Может быть, заставить брата…

Нет, это уже слишком.

Я выбегаю в коридор и спускаюсь на первый этаж.

В кухне витает запах свежесваренного кофе. Моя любимая кружка уже на столе. Брат стоит у раковины и допивает свой сок. В костюме от Хуго Босс он выглядит, как настоящая кинозвезда.

Кинув сумку в кресло, я усаживаюсь за стол. Приготовленная вчера пицца стала твердой как камень. Отодвинув тарелку, я беру еще дымящуюся чашку кофе и делаю глоток:

– Боже, как же хорошо.

– Завязывала бы ты по ночам за компом сидеть, – выдает Игнат.

– Намекаешь, что я плохо выгляжу? – если бы взгляд мог убивать, то сразил бы его наповал.

– Как вампир, – губы брата расплываются в широкой улыбке.

– Надеюсь, это комплимент.

– Решай сама.

– Твоя жизнь все еще в моих руках, – предупреждаю я, пригрозив ему пальцем, Игнат смеется.

Я намазываю тост толстым слоем инжирного джема и откусываю большой кусок.

– Фу, как можно портить вкус хлеба этой дрянью, – сморщив нос, он отворачивается от меня и моет свой стакан.

– Завтрак должен быть сытным и питательным, – с набитым ртом ворчу я.

– Питательным и полезным, – выделяет последнее слово Игнат, – Какое это имеет отношение к тому и другому?

– Самое прямое.

Я смотрю в окно, и мое внимание привлекают люди во дворе. Они собрались у соседнего дома Беликовых, и что-то увлеченно обсуждают, яростно жестикулируя. Последний раз так решали, кто будет платить за разбитый в районе фонарь.

И только я хочу спросить у брата, знает ли он причину этого странного собрания, как круг распадается и один человек отделяется от толпы и с криком бросается бежать.

Его белая футболка вся в крови, а лицо изуродовано до такой степени, что разобрать, кто это, не составляет возможным.

– Игнат! – в ужасе вскакиваю на ноги и подбегаю к окну, – Что там случилось?

Брат быстро подходит ко мне, и мы оба таращимся на улицу.

Я не могу рассмотреть, кто это, чтобы потом дать показания. Человек в белой футболке похож на нашего охранника, но он скрывается во дворах, и я в этом точно не уверена.

– Я пойду, посмотрю, – Игнат направляется к входной двери.

– Нет, – я успеваю схватить его за руку, – Ты спятил?

– Что ты предлагаешь?

– Позвонить в полицию, – в воздухе висит напряжение, от которого у меня учащается пульс, – Это их работа.

– Серьезно? – прищурив карие глаза, он пристально смотрит на меня, – Отпусти, – уже мягче добавляет брат.

– И не подумаю.

– Вы сию же минуту уедете из города, – прерывает наш спор мама, она одета в черный спортивный костюм, на ногах кеды для бега, а волосы убраны в косичку, – Объезжайте большие города, скоро там станет опасно, не оставайтесь надолго в одном месте, слышите меня? Утром уходите.

В ее руках я замечаю огромную сумку, в которую она закидывает консервы и сухие завтраки, хранившиеся на полках кухни.

– Сделайте запасы воды и продовольствия, чтобы хватило на первое время. Вещи я вам уже собрала.

– Что? – восклицаем мы оба, – Что ты несешь, мам? – озвучивает мою мысль брат.

– Не время спорить, это уже началось.

Что началось?

Мамины глаза лихорадочно блестят, губы дрожат, когда она открывает рот. Я не понимаю, что с ней, она всегда в любой ситуации сохраняла спокойствие, этого требовала ее работа, а сейчас я вижу перед собой насмерть перепуганного человека.

– Так, стоп, мама,– я нервно смеюсь, – Ты перечитала триллеров на ночь.

Все мы знали о ее увлечении Питером Уоттсом, который был писателем и ученым одновременно. Думаю, этим он и привлек ее внимание. Его книги валялись по всему дому. Папа шутил, что нельзя быть одаренным в двух областях, а мама отвечала, что Питер неплохо с этим справляется.

Я усаживаюсь на диван, скрывая трясущиеся руки в карманах брюк.

– Из-за своей работы тебе начинает казаться то, чего нет, – шучу я.