Мой озадаченный взгляд ловит Игнат и кивает.

– Да, мама, я тоже так думаю, – соглашается он.

Но не это заставляет меня испуганно замереть, а сердце забиться громче. Я слышу громкий звук разбитого стекла. Мама кидается к лестнице и смотрит наверх.

– Они здесь, уходим, быстро, – мама берет в руки сумку и отдает ее брату, а сама бежит к барной стойке и хватает ключи от машины.

– Кто они? – спрашиваю я вслух, – Преступники?

– Ох, детка, если бы, – шепчет она, и я непонимающе моргаю.

Что здесь происходит?!

– Мам, ты меня пугаешь.

– Так и должно быть. Вам нужно выбираться отсюда.

Во рту у меня пересыхает, когда шорох наверху усиливается. В это самое мгновение я верю матери. Подсознательно я была готова к побегу, как только увидела окровавленного человека за окном.

Мы выбегаем на улицу, кругом ни души. Я никогда не слышала такой тишины, от которой закладывает уши и хочется кричать.

Здесь определенно чертовски, что-то не так.

Брат закидывает сумку в багажник, и садится за руль. Мое сердце колотится сильнее, я усаживаюсь рядом с ним, и пристегиваю ремень.

– Вы должны помнить всё, что я вам сказала, – мама закрывает дверцу, и отходит в сторону.

Я не могу поверить, что она решила остаться здесь.

Кто-то забрался в наш дом. Приличные с виду соседи только что прикончили человека!

– Мама… – дрожащим голосом говорю я, – … садись в машину! – я срываюсь на крик.

Игнат чертыхается и выходит на улицу.

– Я не могу, – мамин взгляд останавливается на втором этаже нашего дома, и меня прошибает липкий пот.

Там кто-то есть. И это не сон.

– Позаботьтесь друг о друге, – просит она, – Мы найдем вас с отцом, – обещает мама и смотрит на меня, – А теперь, уезжайте.

Истинный страх в ее глазах заставляет мой желудок сжаться. Она резко отворачивается и быстрым шагом возвращается в дом.

– Нет! – кричу я и уже собираюсь открыть дверь, но брат останавливает меня.

– Какого черта?! – шиплю я ему в лицо, – Отпусти!

– Смотри.

Поворачиваю голову.

На улицу выходят люди, и медленно двигаются в нашу сторону.

– Игнат… – я сглатываю, замечая, что у многих из них в руках оружие, вся одежда покрыта красными пятнами и вряд ли, это томатная паста.

Я бредила? Сошла с ума? Или у меня минутное помешательство?

Мы одновременно с братом выскакиваем из машины, и несемся обратно. Надо предупредить маму, и убираться отсюда…

Я нахожу ее первой.

Она лежит на кафельном полу, прямо в прихожей. Наверное, мама успела только войти в дом, как на нее напали. Ноги широко раскинуты, а руки прижаты к животу.

Она вся в крови.

– Мамочка?– я падаю на колени рядом с ней, и убираю с ее лица влажные волосы. Мои пальцы тут же становятся красными.

– Мам?! – опять повторяю я, но уже громче, но ее серые глаза все так же удивленно смотрят в потолок.

Она мертва?!

К горлу подкатывает тошнота.

– Боже мой… – Игнат опускается рядом со мной, и его загорелое лицо становится белым, как простыня, – Ева, вызывай скорую, – он убирает руки с ее живота, и я вижу глубокие колотые раны. Сквозь них просвечивают кишки, они похожи на обернутые в смолу, сосиски.

Я стискиваю челюсть, чтобы не зарыдать. Меня всю трясет. Я вскакиваю на ноги и хватаю телефон. Липкие пальцы не слушаются. Я успеваю набрать только первые две цифры. Скрип деревянных половиц заставляет меня обернуться.

Кто бы ни убил нашу маму, он все еще здесь, и стоит прямо передо мной.

Май 2020 год

Кирилл

Бегство

Автомагазин отца пуст, только один покупатель неспешно идет к выходу, рассеянно рассматривая витрины с товаром, но я уверен, он ничего не купит. Я стою за прилавком уже пятый час. Отец как всегда опаздывает, наверное, опять до утра просидел за выпивкой в местном баре.

Если он будет пьян, то мне придется провести здесь весь день, а ночью у меня смена на стройке. Меня ждали мешки с цементом, строительные леса и изнурительная работа. Я тяжело вздыхаю и достаю из сумки записи, мне пришлось пропустить несколько занятий, я просто не смог стащить свое тело с кровати.

Я дочитываю лекцию, когда в магазин вваливается отец. Его неуверенная походка подтверждает мои опасения, и я напрягаюсь.

– И кто это тут у нас? – хрипит он, облокачиваясь на прилавок, от него несет алкоголем, и потом.