В течение четырнадцати лет Герман морочил ей голову секретными операциями в космическом пространстве и невозможностью быть с ней и сыном постоянно. Кристина не делала попыток женить его на себе, в сущности, она никогда Германа не любила, а его набеги в свой дом терпела исключительно ради Марка. Два раза в год, весной и осенью, Герман обязательно появлялся на ее жизненном пути, лучезарно улыбаясь зелеными глазами. Его улыбка была такой искренней и беззащитной, что Кристина, подавшись обаянию, прощала ему всё, даже слезы сына.

Герман Холдиш был весьма привлекательным сорокалетним мужчиной. Коротко стриженые темно-каштановые волосы и очки в тонкой оправе делали бы его похожим на школьного учителя, если б не сломанный нос. Подвижный и энергичный, раньше он увлекался боксом. Однако, пролежав после неудачного боя несколько недель с сильнейшим сотрясением мозга, он понял, что путь великого Мухамеда Али совсем не его стезя в жизни. Этот кусочек прошлого своего случайного мужчины Кристина узнала еще на крыше Ратуши. И именно он был правдой. Все остальное – красивая выдумка неудачника, которому стыдно признаться в карьерной несостоятельности. Так считала Кристина по поводу его неожиданного увлечения астрономией и успешного трудоустройства в "секретную комическую лабораторию". Герман так вдохновенно и с таким энтузиазмом рассказывал сыну о тайнах Вселенной, что невольно увлек этим не только Марка, но и соседского мальчугана, сына этой бледной мыши Хельги. И теперь частенько поздним вечером Марк пропадал на чужом чердаке.

Захотелось пить. Шлепая босыми ногами по ковру, женщина вдруг уловила запах гари. Через щели кухонных жалюзи пробивались алые сполохи. Раздвинув тонкие пластины, женщина оцепенела – горел дом Маккишей. Яркое пламя рвалось из окон на втором этажа, густой черный дым валил из-под карниза черепичной крыши.

Красные машины неслись по улице, надрывались сирены. Два пожарных расчета влетели во двор, сходу снеся ворота. И вот уже крепкие мускулистые парни в белых касках разворачивают серые рукава гидрантов, струи пенящейся воды под жестким напором бьют в горящий дом.

Кристина не могла сдвинуться с места. Завораживающая картина горящего Старого дома гипнотизировала. Внезапная мысль ударила в висок: "Марк! Где же Марк?". Она резко отвернулась от окна, больно ударившись рукой об угол стола. Это окончательно отрезвила оцепеневшее сознание. Женщина кинулась в комнату сына, отчетливо представляя, как за спиной складываются карточным домиком объятые пламенем стены соседнего дома и с грохотом рушится обгоревшая крыша.

Глава 2. Отец и дочь. 1977 год

Маленькую Хельгу Старый дом притягивал своим мрачным величием. Огромный, как ей тогда казалось, бревенчатый, с высокой мансардой под крышей, он прятался в кустах жасмина и сирени, в конце улицы, на которой они жили. И надо было пройти совсем немного, чтобы очутиться у его резной калитки, но Хельга не могла нарушить строгий наказ отца не подходить к таинственному дому.

"Там живет злая колдунья, которая заманивает к себе маленьких детей. Она превращает их в розовых поросят и на Рождество съедает", – пугал отец "страшным" голосом, но под недоверчивым взглядом дочери в миг "кололся" и прыскал от смеха. Потом они долго хохотали, дрыгая ногами на полосатом диване, пока не начинало колоть в левом боку.

На самом деле папа просто боялся за нее, ведь дом стоял на краю леса и а в таких глухих безлюдных уголках нетрудно попасть в неприятности. Но чем настойчивее отец запрещал подходить к дому, тем сильнее Хельге хотелось увидеть его. Дом ей снился, дом ее притягивал.

Глава 3. Котенок. 1977 год

В тот вечер Хельге очень захотелось встретить отца после работы.

Гувернантка Тутта, усадив девочку в мягкое кресло, включила телевизор и удалилась на кухню, откуда через мгновенье послышался ее задорный смех и глупое хихиканье поварихи Молли. Хельга слезла с высокого кресла, надела красные туфли – папин подарок, и осторожно, на мысочках, вышла на улицу.

Этот глупый серый кот сразу все испортил! Он сидел в грязной канаве на обочине дороги и жалобно мяукал. Ну и как пройти мимо?! В новых туфлях и белом платье Хельга залезла в лужу. Задняя лапа животного оказалась в капкане проволочной сетки, ограждавшей пустырь напротив дома. Освободив несчастного, она бережно прижала к себе котенка, приняв твердое решение забрать его домой. Но глупыш, не оценив душевного порыва девочки, начал царапаться и кусаться. Пришлось его отпустить. Дохромав до середины дороги, котенок принялся вылизывать пострадавшую лапку. Хельга бросилась к нему, но он неожиданно отпрыгнул в сторону и мяукнул.

"Ах, ты хочешь поиграть, глупыш! – догадалась девочка и, крадучись, начала подбираться к коту, – кис-кис-кис!"

И только она протянула руки, чтобы схватить его, как наглец вдруг юркнул в щель между досками чужого забора.

"Котик куда ты? А как же я!" – чуть не плача с досады, Хельга протиснулась вслед за котом и оказалась в кустах жасмина. От сладкого цветочного аромата закружилась голова, но настырное желание поймать кота толкало ее вперед. То ползком на животе, то на четвереньках Хельга пробиралась между кустарников, пока не выбралась на лужайку. В вечерних сумерках она вдруг увидела перед собой дом. Тот самый дом, где жила колдунья из папиных рассказов и куда ходить ей строго-настрого запрещено.

Открыв рот, девочка с интересом разглядывала Старый дом. Он был вовсе не страшным, а скорее милым и уютным, и приветливо помахивал кружевными занавесками из распахнутых окон на втором этаже. А на первом этаже окна были плотно закрыты и зашторены, маня лишь приглушенным светом.

Пологие ступени вели на широкое крыльцо к деревянной двери с цифрой "25" под металлическим козырьком. Кованые подвесные фонари освещали просторную веранду вдоль фасада, а перед ней ровным полукругом выстроились стройные деревца с ярко красными ягодами.